Пот струился по его мускулам, и он мерцал как бронзовая статуя в угасающем свете.
Звуки бубенчиков вскоре достигли безумного темпа, каждая нота дисгармонировала с другой, а человек протянул свою руку за спину. В этот момент монах занес причудливое оружие: однолезвийное оружие, два с половиной фута в длину, с сильным запахом крови, с широким плоским лезвием, которое расширялось, и было зубчатым у конца. Его форма чем-то напоминала крыло дракона. Это был инструмент, разработанный для одной цели: пробивать броню, кости, сухожилия так же легко, как разрезать поверхность воды.
Молодой человек взял оружие в руку и поклонился высочайшему хребту Хелгринда. Потом он встал на одно колено и с несвязным криком провел лезвием сквозь свое правое запястье.
Кровь забрызгала скалы позади алтаря.
Эрагон вздрогнул и закрыл глаза, но он не мог не слышать крики этого сумасшедшего и толпы. Это было нечто, чего он не видел раньше в сражениях, и поэтому казалось абсолютно неправильным – калечить себя добровольно, когда можно было легко стать изуродованным в повседневной жизни.
Острые лезвия травы больно впились в тело, когда Роран перенес свой вес. Он тихо бормотал ругательства и проклятья, которые тонули в его бороде, а затем снова притих.
Мои враги - всего лишь бездарное сборище тусклых посредственностей!... =)
Вот именно! Чистая поэзия.=)
Каждая негативная ситуация в жизни учит думать быстрее, работать усерднее и отстаивать свои собственные интересы.
"Следуй своей дорогой, и пусть люди говорят все что угодно" К.Маркс
В это время монах прикоснулся к ране молодого человека, останавливая кровотечение заклинанием.
Слуги выпустили двух рабов и приковали их лодыжки цепями к железным петлям алтаря. Затем сняли с них всю одежду и сложили в недосягаемости от рабов.
Их церемония приблизилась к концу, священник и его свита отбыли из Хелгринда в Драс-Леону, а стенания и звон сопровождали их всю дорогу. Однорукий теперь фанатик ковылял прямо за Высшим Священником.
Блаженная улыбка украшала его лицо.
– Хорошо,– сказал Эрагон, и пар его дыхания скрылся позади него за холмами.
– Хорошо, что?
– Я путешествовал и среди гномов, и среди эльфов, и ничто не казалось мне столь странным как то, что сделали эти люди.
– Они такие же чудовищные, как и Раззаки. – Роран дернул подбородком в сторону Хелгринда. – Ты можешь сейчас выяснить там ли Катрина?
– Я попробую. Но приготовься бежать.
Закрыв свои глаза, Эрагон медленно открыл свое сознание и направил его наружу, перемещая от одного живого существа к другому, как капли воды, просочившиеся сквозь песок. Он коснулся мыслью: мира изобилующих городов насекомых, копошащихся в своих делах; ящериц и змей, скрытых среди теплых скал; разнообразных певчих птиц и многочисленных маленьких млекопитающих. Насекомые и животные суетились, так как готовились к приближающейся ночи. Некоторые готовили свои жилища, а некоторые сами готовились к охоте.
Так же, как и другие его многочисленные возможности, возможность Эрагона коснуться разума другого уменьшалась с расстоянием. Его сознание достигло стен Хелгринда, и теперь он мог чувствовать лишь больших животных, но и тех слабо.
Он готовился в любую минуту закрыть свой разум в случае обнаружения Раззаков, их коней или гигантских Летхрблаков. Однако Эрагон был уверен, что ни один из Раззаков не мог использовать волшебство или бороться с телепатией. У Раззаков или Летхрблаков не было никакой потребности в таких уловках, когда только одно их дыхание может вызвать оцепенение у сильнейшего из мужчин. Однако Эрагон мог бы выдать свое место нахождения, но рискнул, так как им с Рораном и Сапфирой было необходимо узнать, здесь ли держат Катрину. Этот способ куда более действенный, нежели допрос или захват.
Эрагон искал долго и мучительно. Когда он вернул разум в свое тело, Роран наблюдал за ним с выражением лица как у голодающего волка. Его серые глаза горели со смесью гнева, надежды и отчаянья, которое было столь сильным, что казалось, его эмоции могли бы взорваться и сжечь все в поле зрения в пламени невообразимой мощности, плавя скалы.
Эрагон понимал. Это.
Отец Катрины, мясник Слоан, сдал Рорана Раззакам, когда тот был не в состоянии защитить себя, Раззаки выкрали Катрину из спальни Рорана и унесли ее далеко от долины Паланкар, оставляя некоторых жителей долины на смерть, а других на порабощение солдатами короля Гальбаторикса. Неспособный спасти Катрину, Роран убедил жителей оставить свои дома и следовать за ним через леса Спайна. Преграды, которые они преодолели в результате, были ужасными, но окольный путь воссоединил Рорана с Эрагоном, который знал местоположение Раззаков и обещал помочь спасти Катрину.
Роран так преуспел только потому, как он это объяснил, что сила страсти толкала его на крайности, которых другие боялись и избегали. Таким образом, страсть позволила ему приводить в замешательство своих врагов.
Ярость захлестнула Эрагона.
Он не пустился бы в путь несмотря ни на что, если бы знал что тем, кто заботился о нем, грозит опасность. Он любил Рорана как брата и, начиная с момента их помолвки, считал Катрину частью своей семьи. Это казалось теперь столь важным, потому что Эрагон и Роран были последними наследниками их линии. Эрагон отказался от родства со своим родным братом Муртагом, и единственными родственниками Эрагона и Рорана были они друг другу, а теперь и Катрина.
Благородное чувство родства не было единственным, что вело пару за собой. Другой целью являлась месть! Как раз в то время когда они составляли план спасения Катрины из лап Раззаков, Всадник и воин, искали и убивали слуг Гальбаторикса имеющих отношение к смерти Гэрроу, который был Эрагону как отец.
Разведка, по этому, была столь же важна для него, как и для Рорана.
– Я думаю, что я чувствую ее, – сказал Эрагон. – Трудно убедиться, ведь мы так далеко от Хелгринда, и я никогда не касался ее разума прежде, но думаю, что она где-то на самой вершине.
– Она больна? Ранена? Черт возьми, Эрагон, не скрывай от меня: они пытали ее?
– Ей ничего не грозит сейчас, больше я не могу сказать, потому что мне потребовалась вся моя сила, чтобы просто отыскать ее сознание – я не могу общаться с ней. – Эрагон воздержался от упоминания, что он подозревал о присутствие кого-то еще, и если это подтвердится, то это сильно встревожит его. – Я не нашел ни Раззаков, ни Летхрблаков.