Поездка заняла у них пятьдесят семь минут.

Сара вела машину с ожесточенной сосредоточенностью, лишь иногда отдавая короткие команды. Дважды они на полной скорости влетали на улицу с односторонним движением. Однажды пришлось, распугивая голубей, но не пешеходов, выехать на тротуар, чтобы обогнуть заглохший «ситроен». Раз шесть, не меньше, она проехала на красный свет. Чапел не протестовал, а Сара была слишком занята, чтобы объяснять. В этой битве она сражалась не только против времени.

— Позвоните Леклерку, — сказала она, когда они проехали по Новому мосту. — Наверное, он уже разыскал кого-нибудь, кто знал этого Талила. Небось теперь добрая сотня агентов ФБР и «Сюртэ» постоянно утюжат его район.

— Будь это так, мы бы наверняка уже знали, — ответил Чапел, удивляясь ее раздражению.

— Почему вы всё делаете мне наперекор? — огрызнулась Сара. — Хотите, чтобы друзья Талила ушли от ответа? Или для вас принципиально, чтобы все делалось, как вам угодно? Через цифры? — Она бросила ему сотовый телефон. — Звоните.

Теперь ее волосы были заколоты высоко на затылке. Поднимая их, она вслух обронила, что шее жарко. Щеки у нее раскраснелись, но взгляд оставался холодным и крайне настороженным. В какой-то момент Чапелу показалось, что ее окутала пелена, и у него возникло ощущение, что она отчасти где-то витает. Он был знаком с ней всего лишь полдня, но за несколько минут научился чувствовать силу ее присутствия. Когда она находилась рядом, она находилась рядом. Такая сила заставила бы вертеться стрелку любого компаса.

— Проклятье, должен же быть хоть кто-нибудь, кто знал его! — пробормотала Сара.

Позвонив Леклерку, Чапел узнал, что ни одной души, знавшей Талила ближе, чем его знал случайный знакомый, они не нашли. Чапел сообщил ему, что Талил снимал деньги в банкоматах в Шестнадцатом и Семнадцатом округах, и Леклерк пообещал поставить там людей уже к полуночи.

Наконец они прибыли на место: визг тормозов, резкий поворот руля и сильный толчок, когда колеса ткнулись в поребрик тротуара. Латунная табличка у начала широкой каменной лестницы гласила: «Министерство экономики, финансов и промышленности». Худощавый, серьезного вида мужчина в полосатом костюме прохаживался по тротуару. Порывы ветра ерошили его волосы, но он не вынимал руки из карманов, только временами морщил нос, стараясь удержать на месте очки в металлической оправе. Увидев выходящего из машины Чапела, он поспешил к нему:

— Привет, Адам. Читал в газете о взрыве. Слава богу, с тобой все в порядке.

— Да, слава богу, — ответил Чапел, обменявшись с мужчиной рукопожатиями. — Это мисс Черчилль. Она в нашей команде. Сара, разрешите вам представить Жиля Боннара. Он главный в этой лавочке.

Лавочка называлась «Центр по анализу финансовых операций и отчетов и отслеживанию нелегальных финансовых потоков (Анафин)». Если быть уж совсем точным, то эта структура относилась не столько к правоохранительным органам, сколько к финансовой разведке. Центр был организован для борьбы с отмыванием денег, полученных от наркобизнеса и криминальной деятельности, а в последнее время занимался также средствами, предназначавшимися для финансирования деятельности террористических организаций. С этой целью Анафин сотрудничал с различными финансовыми учреждениями по всей стране — банками, брокерскими домами, фирмами, занимавшимися переводом денег, — присматривал за тем, чтобы не нарушались строгие французские законы об отмывании денег, и собирал всю возможную информацию о подозрительном поведении клиентов.

— По-моему, мы знакомы. — Сара приветливо протянула руку Боннару. — Как дела, Жиль?

— Работы выше крыши. — У Боннара не получилось скрыть удивление. — И давно вы работаете с американцами?

— Это временно. — Сара подкрепила свой ответ властным взглядом, словно говорившим: Заткнись, Жиль! В прошлом ты вел себя опрометчиво. Так не повторяй ту же ошибку сейчас.

И снова у Чапела возникло ощущение, что нет такого места, куда бы он пришел, а Сара там уже не побывала. Ему хватило ума не спрашивать, по какому делу они работали вместе в прошлом. Но почему она хотя бы не упомянула, что знакома с Боннаром или что раньше сотрудничала с Анафином?

Потому что шпионка, мысленно ответил Чапел на свой вопрос. Она умеет хранить тайны. Чапел не хотел допускать мысль, что могла быть и другая причина. Потому что она не доверяет тебе.

— Итак, Адам, чем могу помочь? — поинтересовался Жиль Боннар, когда они проходили через черные двойные двери, ведущие в министерство.

— У террориста, убившего наших ребят, есть счет в банке «Лондон–Париж». Мы просмотрели выписки, но мало что нашли.

Его слова произвели на Боннара впечатление.

— Вам в «БЛП» уже показали выписки? Обычно требуется один ордер, чтобы просто заставить их говорить, другой — чтобы попасть в банк, и поддержка в виде полиции для гарантии, что банк не передумает.

— Все проще, — ответил Чапел. — Им совсем не нужно, чтобы о них пошла дурная слава как о банке, где свили гнездо террористы. Нам потребуется ваша база данных, — добавил он, похлопывая Боннара по спине. — Наконец-то у вас появился шанс доказать, что ты не зря мне ее нахваливал.

— Докажу, докажу. Наши офисы наверху. Идемте, я вас провожу.

В этом лучшем из всех возможных миров Чапелу всего и надо-то было ввести псевдоним Талила — Бертран Ру, адрес Ру в Университетском городке, номер его водительского удостоверения или номер телефона в базу данных Анафина, чтобы узнать, проходят ли эти данные по документам в любом французском банке или его филиале во Франции или за границей. Тем не менее Франция, как демократическая страна, соблюдала права частных лиц, в том числе и право на неприкосновенность личной информации. Мысль о том, чтобы допустить Чапела к централизованной базе данных, открывающей ему доступ для запросов в четырех тысячах финансовых учреждений страны, была воспринята как святотатство. Об этом не могло быть и речи.

Ему разрешалось использовать базу только для поиска счета, содержащего псевдоним Талила, или личную информацию, которая проходила бы как часть «отчета о подозрительной деятельности», известного в их среде просто как ОПД, или «отчета о сделке за наличный расчет», сокращенно ОСНР. Какие бы крупные суммы денег ни перемещались со счета на счет, рано или поздно — не важно, сколь тщательные меры предосторожности