Я притормозил позади нее и глубоко вздохнул, прежде чем открыть дверь своего фургона. Когда я вышел на улицу, меня ужалил арктический ветер, и я отвернулся, чтобы он не холодил мне лицо. Я поднял капюшон свитера и застегнул молнию на куртке. Нам нужно было проветрить дом. В кои-то веки я буду счастлив от обжигающей жары защитного костюма.
Водительская дверца "БМВ" открылась, и оттуда показалась пара длинных ног, одетых только в черные чулки и такие же туфли-лодочки. Сэйдж вышла из машины в очень короткой кожаной юбке и кружевном лифчике. Ни блузки, ни пальто. Ее макияж был ярким и вызывающим, но таким, который действительно работал на нее, подчеркивая ее высокие скулы и надутые губы. Ее волосы представляли собой море длинных локонов, которые манили меня зарыться в них лицом и вдохнуть фруктовый аромат ее шампуня.
Она закрыла дверь и запищала брелоком, стуча каблуками по тротуару. Я боялся, что она сломает лодыжку в трещинах бетона, но она двигалась грациозно, как лебедь на озере. Мое дыхание застряло в груди, а член уже начал набухать.
Подойдя ко мне, Сэйдж открыла рот и высунула язык, чтобы облизать мои губы. Ее ногти впились в мои волосы, и она прошептала мне на ухо, отчего волосы на моей заднице встали дыбом.
- Давай посмотрим, что нам оставили кошечки, - сказала она.
Затем взяла меня за руку, и я последовал за ней.
* * *
В доме стоял едкий запах смерти.
В гостиной на некогда белом ковре громко выделялось большое красно-желтое пятно. Оно было почти сухое, но на ней виднелись пятна бордового осадка от последней кошачьей трапезы. Кроме того, в доме было грязно, хотя это не имело никакого отношения к смерти мужчины. Похоже, пока он был жив, он не пользовался современными технологиями, такими как пылесосы или тряпки. Кошачья шерсть была везде. Толстые слои пыли лежали на жалюзи и потолочных вентиляторах, как коричневый сахар. Из-за бархатной картины, изображавшей короля рок-н-ролла, выползала черная плесень. Кухня была испещрена мышиными норами, крошечные какашки рассыпались, как подгоревший рис. Когда я включил свет, сквозь щели в стенах метнулись тараканы.
- Очаровательно, - сказала Сэйдж. - Я знаю, что не все могут позволить себе услуги горничной, но Господи, кто может так жить?
У меня не было ответа на этот вопрос. Я и сам был не слишком хорошим уборщиком - теперь, когда жил сам по себе, это стало еще очевиднее, но я не мог себе представить, что буду гнить в собственной грязи, как этот старый болван. Чтобы отвлечься от обтянутой кожей безупречной задницы Сэйдж в форме яблока, я перешел в рабочий режим и осмотрел остальную часть дома. Там было две спальни, обе битком набитые коробками, сумками и ящиками со всяким хламом.
Отлично. Сраный плюшкин.
Детали машин, видеокассеты, деревянные костыли, заплесневелые подставки для вина, ржавые садовые инструменты, журналы с обнаженной натурой, датируемые 70-ми годами – сокровищница бесполезного мусора. Большой шкаф был заполнен бейсбольными кепками «Ред Сокс». Должно быть, их там была сотня. К стенам были прислонены стопки постеров в рамках для старых научно-фантастических фильмов. Старик, должно быть, спал на диване в гостиной, потому что в комнатах не было ни кроватей, ни мебели, только груды и кучи хлама.
Сэйдж подошла ко мне сзади и заглянула в мусорную кучу.
- Это становится все лучше и лучше.
Пахнущая мандаринами и ванилью, она обвила руками мою талию. Снова взяла меня за руку и повела обратно в гостиную, остановившись у алого круга. На ковре валялись куски плоти, часть крови все еще оставалась липкой. Для борьбы с мухами была взорвана бомба-жучок, и их маленькие черные тушки усеяли пол. Смесь мочи, кошачьей перхоти и человеческого разложения заглушила аромат шалфея.
- Нам надо надеть скафандры, - сказал я.
- Еще нет. Я имею в виду, что мы все равно снимем их снова, верно?
- Сэйдж, послушай…
Я замолчал, когда она положила руки на пряжку моего ремня и начала расстегивать мои брюки.
- Я хочу, чтобы тебе было хорошо, - сказала она. - Для меня это уже взрыв, но я знаю, что тебе все еще не по себе.
Я ухмыльнулся.
- О, ты так думаешь?
- Да. Вот почему я собираюсь помочь тебе расслабиться.
Сэйдж потянула вниз край моего нижнего белья, обнажив эрекцию, которую я не мог подавить. Она встала на колени на покрытое коркой пятно. Открыла рот, и язык снова высунулся наружу.
* * *
То самое место, где старик упал замертво. То самое место, где кошки сгрызли кожу и сухожилия мертвого тела. То самое место, где мертвая плоть гнила, шипела и сочилась.
Там я ее и трахнул.
Мы занялись этим в миссионерской позе, Сэйдж извивалась в пятнах старикашки, обхватив меня ногами, засовывая в меня свою лобковую кость, поглощая мой член своей раскрасневшейся вульвой, груди плавно подпрыгивали, когда я качал ее вверх-вниз в грязи. Она была диким животным – полная противоположность той безвольной лежалки, которой была Рейчел последние шесть лет. Эта молодая пещерная женщина стиснула зубы и вонзила ногти в ковер, вляпавшись в вязкую красную слизь, которая не успела высохнуть и затвердеть, как слои над ней. Хлопья крови поднимались в воздух, как крошечные парящие струпья, и уносились в пространство, пахнущие позеленевшими от старости монетами. Она вертела головой из стороны в сторону, оставляя на щеках красновато-коричневые пятна, а в кудрях ее волос на голове виднелись клочья посеревшей кожи.
Хотя мое тело жаждало ее, мой разум все еще разрывался в двух противоположных направлениях. Я хотел убежать с криком почти так же сильно, как кончить на нее. Подо мной в спазмах страсти была женщина, которая была наполовину супермоделью, а на другую половину – кладбищенской воровкой, и адское слияние крови и нижнего белья было головокружительным, сюрреалистическим, слияние сексуальной рапсодии и девиантного упыря заставляло меня чувствовать, что я наблюдаю за собой со стороны. Но когда бедра Сэйдж качнулись в самом мокром месте на ковре, кровь под ее задницей забрызгала мои яйца, возвращая реальность секса в живой кошмар. И я не мог даже закрыть глаза, чтобы не видеть этого. Несмотря на кровь, которая отталкивала меня, Сэйдж была невероятно красива, особенно в плену секса. Ее магнетическое притяжение притягивало, от нее невозможно было отвести взгляд. Мое желание этого не допустит.
Вот тогда-то я и понял, что проиграл это испытание своей морали. Сэйдж держала меня так же крепко, как и ее хватка. Я