Она шлепнула себя членом по лицу, вызвав красные брызги.

- Ты просто параноик. Лестер не позволит, чтобы со мной что-то случилось. Мы делали много сумасшедшего дерьма вместе на протяжении многих лет. Просто мне удавалось не попасться лучше, чем ему.

Я с любопытством прищурился.

- Чем вы оба занимались?

- О, ничего серьезного, - oна улыбнулась и отвела взгляд, вспомнив что-то, что позабавило ее, но она предпочла не делиться. - Просто поверь мне, если я говорю, что он не стал бы втягивать меня во что-то, если бы не считал это безопасным.

- Безопасным? Как, черт возьми, это может быть безопасным? Здесь только что кого-то убили, Сэйдж, и мы это скрываем. Это может означать заключение в тюрьму. Что еще хуже, нас могут убрать за то, что мы слишком много знаем.

Сэйдж фыркнула от смеха.

- Ты только что сказал «убрать»? Ты что, старый гангстер?

- Ты знаешь, что я имею в виду.

- Я покажу тебе, как убрать меня, - сказала она, делая несколько быстрых рывков моим членом, кровь издавала хлюпающие всасывающие звуки: - Чвак, чвак, чвак!

- Совсем не смешно.

Она встала на колени, ее сиськи блестели, кровь капала с сосков, как красное молоко. У нее были такие восхитительные изгибы, просто идеальное тело. Пока она была покрыта запекшейся кровью, я думал о ней как о ребенке, которого только что достали из утробы, но который родился взрослым. Она заметила, что я восхищаюсь ее телом, и начала намыливаться кровью, как будто это было детское масло. Это вызвало сексуальный эффект, и мой член, наконец, стал твердым. Она ухватилась за эту возможность и снова засунула его в рот, несмотря на то, что мой член был покрыт засыхающей кровью. Я откинул голову назад и закрыл глаза, наслаждаясь ее игрой, а когда снова открыл глаза, Сэйдж прижимала к себе какой-то фаллоимитатор, отсасывая мне. Она уже много раз использовала вибратор, чтобы стимулировать свой клитор, пока я трахал ее, но тогда это был маленький синий бутон из пластика, тогда как сейчас это была белая изогнутая штука, окрашенная в розовый цвет кровью. Она засовывала его в себя и обратно, вращая им по стенкам влагалища. Когда она взяла меня полностью, я жестко кончил, заливая ее горло спермой, и она застонала от собственного оргазма. Она вынула мой член и выпустила последние капли себе на нос и подбородок. Когда я пришел в себя и посмотрел вниз, Сэйдж вынимала челюсть из своей раскрасневшейся розовой пизды.

ГЛАВА 12

Это положило начало моей карьере в качестве "Никаких-вопросов-оперативной-службы-по-борке-следов-организованной-преступности".

Как и моя прежняя работа, работа не была еженедельной, но зарплата была намного лучше, и Сэйдж всегда позволяла мне взять ее долю, говоря, что ей это не нужно, что забрызганный кровью секс – это все, чего она хочет. Странным образом это заставило меня почувствовать себя жиголо, что было хорошим ударом по самолюбию. Так что каждый "выезд" дaвaл мне от полутора до двух тысяч, минус двадцать процентов Лестера. Иногда даже больше. Кем бы ни были эти люди, у них были наличные, и они понимали важность тщательной уборки после совершения казни или пыток, так как это все было одним гигантским куском ДНК-доказательств. Все, что требовалось для обвинения, это капля крови, проскользнувшая сквозь щели в деревянном полу или оставившая пятно там, где его заметят только любопытные глаза опытного детектива из отдела убийств, вроде Галлахана. Если бы гангстеры использовали своих собственных парней, уборка ограничилась бы немногим больше, чем швабры и "Виндекс"^[18], это тот вид уборщицкой работы, выполняя которую, по мнению этого греческого мудака Галаноса, я зарабатывал на жизнь. Даже если они очистят поверхность от крови и наймут горничную, компрометирующие следы останутся. Но наша работа была гарантией того, что не останется ни одной капли человеческих отходов. Каждая плитка, на которую попадет кровь, будет поднята, каждая складка мебели очищена, каждая стена, в которую войдут осколки костей, будет отпилена, очищена и залатана. Мы были профессионалами, а профессионалы стоили дополнительной платы.

И на нашей следующей подработке мы действительно заслужили это.

Даже Сэйдж испытывала некоторое отвращение к тому, во что мы ввязались той ночью.

* * *

- Вот это жесть, - сказал Лестер, дергая ворот очередной рубашки от "Эда Харди".

Мы сидели в VIP-зале стриптиз-клуба рядом с аэропортом, который на самом деле был борделем для тех, кто был знаком с хозяевами заведения. Лестер был одним из сутенеров. Одну из проституток разорвали на части, а ее тело даже не убрали с места преступления. Ее сиськи были оторваны, и их нигде не было видно, а глаза выдавлены из черепа. Ее влагалище было разорвано, как будто ее изнасиловали ножом; один ее глаз смотрел из ее вульвы, а другой – из ее ануса. Ее тело было искривлено таким образом, что я подумал, что кто-то сломал ей кости кувалдой. Под кожей запеклась кровь, синяки сделали ее похожей на ската.

Может быть, она сбежала от своих сутенеров и стала примером наказания за плохое поведение? Неужели маньяк заплатил ее работодателю огромную сумму, чтобы воплотить в жизнь свои самые мрачные фантазии? Что бы здесь ни случилось, нам об этом знать не полагалось. И хотя мне было нездорово любопытно, я все равно не хотел знать подробностей. Нет необходимости очеловечивать мертвое мясо передо мной.

- Пресвятая Богородица, - сказала Сэйдж, когда мы остались наедине с трупом.

Владельцы клуба оставили нам мешок для трупов, чтобы сложить в него проститутку. Все остальное нужно было отмыть, очистить от крови и внутренностей и стереть пятна спермы с виниловых сидений. Я принес несколько ведер, оставив еще одно на случай, если нас вырвет – скорее от нервов, чем от тошноты. Эта сцена была абсолютно жестокой. Это меня напугало.

- Да уж, - сказал я. - Уверен, что Дева Мария имеет к этому никакого отношения.

- Я не знаю, это уже слишком или это - дополнительный бонус для нас.

Я понятия не имел, о чем она говорит. Я повернулся к ней.

- Что?

Она улыбнулась и указала на труп.

- Они оставили нас с телом, Майк, с этим гребаным телом. Это совершенно новый уровень.

Я отрицательно покачал головой.

- Срань господня, Сэйдж. Ты это серьезно? Это тебя заводит?

Она прикусила губу и пожала плечами.

- Я не знаю. Я имею в виду, когда мы впервые вошли – да. От интенсивности насилия у меня по коже побежали мурашки. Но теперь, когда мы здесь с ней совсем одни, мне кажется, что это немного перебор. Это очень извращенная хрень.

- Это некрофилия!

Она подняла ладони вверх.

- Эй,