Мой «верхний» мир был полон жизни и красоты, и в нём не было ни единого белого пятнышка мучной пыли.
Я ненавидела походы вниз, в подвал. Там всегда было темно, душно, тесно, слуги в тусклом свете казались бледными серыми призраками. А на кого они ещё могли быть похожими, проводя целые дни в подвале и никогда не выходя на солнце? Наверное, это было одной из главных причин, по которым я никогда не считала слуг настоящими живыми людьми.
А вот мисс Прикет для меня была почти настоящей. Прислугой она, пожалуй, уже не была, хотя и членом нашей семьи ещё не стала. Она не ела вместе со слугами и не ютилась в одной из каморок на чердаке. Ела она либо вместе со мной, когда моих родителей не было дома, либо уносила поднос с едой к себе в комнату, которая находилась напротив моей, в том же коридоре. Мисс Прикет, пожалуй, могла бы даже за леди сойти, если бы только одевалась как леди. К тому же она была очень хорошенькой, это было заметно, несмотря даже на форменное платье, в котором она выглядела несколько старше своих лет. Когда я была совсем маленькой, меня сбивало с толку то, что мама называет мою гувернантку старой девой. Повзрослев немного, я поняла, что мисс Прикет ещё очень и очень молода. У неё были ярко-зелёные глаза, медно-рыжие волосы, веснушки на щеках и стройная фигурка. Тонкая и гибкая, как у настоящей леди. Вот только леди мисс Прикет не была.
Она была чем-то... ну, серединка на половинку, как говорят.
Когда мы с мисс Прикет поднялись из подвала в вестибюль, я увидела нашего дворецкого, Джексона. Он как раз подходил к входной двери, собираясь впустить кого-то в дом. Джексон был высоким, седовласым и, как подобает хорошему английскому дворецкому, совершенно невозмутимым. Двигался он всегда неспешно, плавно, держался с достоинством, а слугами командовал, словно ведущий сражение генерал. При этом Джексон никогда не повышал на них голос, слуги и без этого беспрекословно подчинялись ему. Впрочем, может, в подвале или на чердаке Джексон и кричал на них, не знаю, но на «наших» этажах я ни разу такого не слышала.
Джексон отворил дверь, и на пороге, к моему величайшему удивлению, появилась... мама! У меня сердце едва не оборвалось. Я никак не ожидала, что она может возвратиться так скоро, и даже взвизгнула от радости.
– Круэлла, прошу, возьми себя в руки. Не забывай о том, что ты леди! – сказала мисс Прикет, крепче сжимая мне руку.
Мама впорхнула в вестибюль, словно кинозвезда, за её спиной красиво взметнулись полы расстёгнутой роскошной меховой шубы. Вслед за мамой в дверь вошли несколько лакеев, тяжело нагруженные пакетами и коробками.
– Привет, мамочка! – воскликнула я, подставляя ей свою щёку для поцелуя.
– Привет, Круэлла, дорогая! – ответила мама и добавила, скользнув взглядом по моему платью: – Вижу, вы ходили поблагодарить миссис Бэддли за желе. Вы сейчас прямо с кухни, да? Мисс Прикет, взгляните на Круэллу. Как долго вы там пробыли, внизу? У моей дочери такой вид, словно она сама там что-то пекла! Но я не желаю, чтобы Круэлла выглядела как какая-то кухарка! Нет, что это такое, а?
Я посмотрела вниз на своё платье и помертвела от ужаса. Как же это я сама-то не заметила? Ай-яй-яй! Спасибо мамочке, что обратила на это внимание, иначе я так бы и разгуливала по дому в обсыпанном мукой платье, словно... словно последняя идиотка!
– Спасибо, мамочка, – пробормотала я, отступая назад. Как же меня угораздило подставить мамочке для поцелуя свою испачканную мукой щёку? Хорошо ещё, что я, кажется, не успела роскошную мамину меховую шубку запачкать.
– Круэлла, твой папа сегодня возвратится поздно, поэтому я буду обедать у Слэптонов, а оттуда вместе с ними поеду в оперу.
– О... – У меня сразу упало сердце. – А я-то подумала, что ты решила дома обедать.
– Нет, моя дорогая. Домой я заскочила, только чтобы переодеться. А ты пообедаешь вместе с мисс Прикет в детской. Я перед уходом загляну к тебе, чтобы попрощаться.
– Это теперь классная комната, а не детская, леди де Виль, – напомнила мисс Прикет, искоса бросив на меня поспешный взгляд, и с улыбкой добавила, специально для мамы: – И должна сказать, что мисс Круэлла очень хорошо учится, миледи. Очень хорошо.
Мама на это ничего не ответила, словно мисс Прикет вообще не произнесла ни слова. И то сказать, с какой стати мама должна отвечать ей? Ведь она, собственно, перед этим ко мне обращалась, а не к мисс Прикет. И вообще, кто она такая, эта гувернантка, чтобы поправлять мою мамочку? И зачем мамочке запоминать, как теперь какая комната называется? Их, этих комнат, в нашем доме не перечесть, так к чему голову свою нагружать подобными мелочами? Я... Ну, я другое дело. Я-то как раз очень гордилась тем, что моя бывшая детская стала теперь классной комнатой.
У мисс Прикет сразу вытянулось лицо. Я подумала, что она расстроилась оттого, что мама ей не ответила. Или оттого, что мама сама расстроилась, увидев, какая неприятность случилась с моим платьем. Мисс Прикет взяла меня за руку, повела к лестнице, и я побрела вместе с нею, так и не решив окончательно, отчего это у моей гувернантки такое кислое лицо сделалось. Наверху мисс Прикет привела меня в порядок, после чего мы, как обычно, провели вечер с нею вдвоём. Самым радостным событием того вечера стало появление моей мамы в классной комнате, куда она пришла попрощаться со мной перед тем, как уехать по своим важным делам. На маме было блестящее шёлковое вечернее платье, весело щёлкали по паркетному полу её высокие тонкие каблуки, мерцала, покачиваясь на сгибе руки, элегантная сумочка.
– Доброй ночи, Круэлла, – сказала своим мелодичным голосом мама, целуя меня в щёку. – Если хочешь, можешь проводить меня до лестницы и посмотреть, как я уезжаю.
Хотела ли я? Конечно, хотела, ещё как! Я всегда любила наблюдать за тем, как мама уезжает по вечерам.
Вот и в тот раз я остановилась на верхней площадке лестницы, облокотилась о перила и смотрела, смотрела... Мамино платье мерцало, опускаясь всё ниже по ступеням, и вот уже мама появилась целиком внизу, где её ожидал Джексон, держа наготове длинную меховую шубу. Затаив дыхание, я следила за тем, как мама в