Верховный пытал Войт – ей незачем врать об этом. Пытал, хотя должен был знать после всех анализов, что она обычный человек. Зачем? Нет ответа.
Рахбрун приказал ему убить Летти. Без суда и следствия, хотя логичней было бы как раз устроить громкое показательное разбирательство, что установило бы, шпионка она, соучастница виверна, обычная дезертирка или же вообще просто жертва обстоятельств. А значит, и тут Войт до противного права: не станут слушать ни его, ни ее, и единственное, что ждет, – немедленное уничтожение. Почему так? Нет ответа.
– Ты не можешь заявить мне, что никакой службы в Корпусе для вас не предполагалось, а потом отказаться хоть что-то объяснять, – сказал Крорр, догоняя девушку и сжимая зубы от грызущей потребности снова трогать ее. Ну как его может скручивать от такого желания, когда близость к ней кипятит, поджаривает его заживо, и словно рвет некие прочные связи в теле и сознании, и это ни в коей мере нельзя назвать приятным. Летти ведь даже не нравится ему – не его тип женщины, характера, безбашенной сексуальности. Это какое-то примитивное зверство, а не нормальное притяжение к возбуждающей особи противоположного пола.
– То есть утверждение, что не существует на белом свете доводов, что подтолкнут меня к добровольному возвращению в Корпус и то, что никакого честного суда мне не светит, ты обсуждать не собираешься? – взглянула Летти искоса и с искренним любопытством. – Волнует только то, что ваш Верховный использовал вас втемную в своих каких-то планах?
– Он наш руководитель, и его право не отчитываться нам в чем-то, что нас, возможно, пока не касается! – огрызнулся Бронзовый.
– Ну, тоже верно, – пожала она плечами, – но и я не должна тебе ничего разжевывать тем более. Смысл? Что бы я ни сказала, ответ у тебя будет один – все это ложь.
– А ты попробуй.
Недоверчиво хмыкнув, Войт помолчала еще пару минут, а потом все же заговорила. Крорр слушал не прерывая, но не потому, что верил или пытался уловить хоть какое-то здравое зерно. Он реально не находил слов, чтобы выразить свое потрясение этой чушью о причинах Изначальной катастрофы, безумному заявлению о том, что не существует никакого священного для него Драконьего дыхания, что все дело в каком-то глупом Краеугольном камне, и что именно для его поисков был затеян этот эксперимент с набором уголовников. Даже опуская, что половина из этого была ересью чистой воды, за которую нужно отдавать под суд, все услышанное – бред сумасшедшего, никак иначе.
– Ты соображаешь, что тот, кто наплел тебе все это, как минимум чокнутый, а по сути – враг, чья задача очернить все и всех по нашу сторону границы? – заставив себя сделать с десяток успокоительных вдохов, спросил ликтор.
– Ну, в принципе, я другого и не ожидала, – скривилась девушка совершенно разочарованно и прибавила шагу, ясно давая понять, что на этом их разговор окончен.
***На кой черт я вообще пустилась в эти пояснения, будто язык у меня не держался за зубами, были в наличии несколько лишних метров нервов, или в самом деле не начхать, что там думает Крорр. Нам во всех смыслах и при любых раскладах не по пути, и все, что мы еще сделаем в этой жизни вместе, – это вылезем из проклятых мокрых катакомб, от которых меня уже начало мутить и морозить. Если в первый момент вода не ощущалась особенно холодной после горячки от адреналина, то с каждой минутой я мерзла все больше, и пусть уровень упал до чуть выше колена, все равно чудилось, что из меня все силы вытекают в черный поток, струящийся под ногами. А еще эта навязчивая, все усиливающаяся потребность свернуть куда-то назад и немного вправо… ага, прямо в гладкую стену тоннеля. Ерунда полнейшая, но избавиться от давления какого-то противоестественного голоса внутри, бухтящего, что идти нужно не туда, не выходило, и степень раздражения росла и росла.
– Войт, знаешь, рассматривая все, допустим, с самых истоков, несправедливо, что ты приняла чью-то версию таких глобальных событий и мироустройства в принципе на раз и ждешь чего-то подобного и от меня! И когда я, имея полные основания, согласись, отказываюсь это делать, считаешь абсолютно безнадежным, – явно не собирался прекращать наш спор ликтор. – Разве тебе были предоставлены хоть какие-то доказательства или подтверждения данной версии событий?
– Я не ждала от тебя мгновенного перенацеливания, Крорр, но хотя бы не этого «все херь и вокруг враги!». И мой жизненный опыт утверждает, что справедливость – вещь в принципе мифическая, – отклацнулась я, вынужденная себе признаться, что в чем-то Бронзовый и прав. Я поверила словам Мак-Грегора, руководствуясь чистой интуицией, утверждающей, что он не врет.
Но вот ведь какая штука: когда кто-то действительно сам верит в то, что говорит, то и для других выглядит убедительно, при этом, реально ничего, кроме стройной и правдоподобной устной истории Киан мне не предоставил. А с другой стороны…
– Во-первых, никаких доказательств, что и официальная точка зрения на те события правдива, тоже не существует… – указала я.
– Если тебе о них неизвестно, как и большей части широкой общественности, то это не значит, что их нет, – перебил меня Крорр.
– С удовольствием о них послушаю, – прокомментировала язвительно, точно уже зная ответ.
– Секретная информация на то и секретная, Войт, чтобы не быть предметом пустой беседы от скуки в пути, – пробурчал он.
– Ну, ясно-понятно, ни черта-то ты и сам не знаешь, но морду кирпичом ради соблюдения невдолбенного имиджа Корпуса надо держать, – отмахнулась я. – Предлагаю молчать до конца пути, ибо общение у нас как-то не складывается.
– Оно не складывается, потому что темы не те, которые стоит обсуждать в подобной обстановке и когда мы оба на стрессе.
– Упоминать, что это ты нас обоих обеспечил этим конкретным стрессом тоже, я так понимаю, не стоит? – Меня уже легонько потряхивало, а в глазах появилась неприятная резь.
– Не стоит, – мрачно подтвердил Крорр.
– О чем тогда? Мне тебя о детстве расспросить?