- Нормальная, - подхватил Коля. – Глаза красивые и губы. И ноги от ушей. Повзрослеет, точно красавица будет.
Денис нахмурился, ударил друга по плечу, сказал, усмехаясь:
- Макс, ты чего?
- А что?
- Заелся ты братец! Вокруг тебя столько девчонок! Одни студентки твоего техникума чего стоят! А ты на малолетку эту смотришь!
Денис и Коля переглянулись.
- А что посмотреть нельзя? Симпатичная.
- Так мелкая же! Оно тебе надо?
Максим усмехнулся, смерил его насмешливым взглядом и вышел в дождь.
***
Маша увидела, как Максим вышел из шиномонтажа и направился в ее сторону. Тело охватила дрожь. Она хотела встать и бежать прямо по лужам, но заметив его взгляд, осталась сидеть. Ноги снова онемели, а сердце учащенно забилось.
- Маша! – Позвал он ее, сворачивая к киоску.
Она подняла глаза, улыбнулась.
- Шоколадку будешь?
- Буду.
- Буду, - передразнил он, улыбнувшись.
Крупные капли дождя падали ему на волосы, отчего те слегка завивались. Синие джинсы и серый свитер были уже влажными.
- Держи. – Он шагнул под козырек остановки, протянул ей сникерс, сел рядом, поставил между ними упаковку сока.
- Спасибо.
- На здоровье. – Он по-доброму усмехнулся. – Ну и как, интересно тебе здесь?
- Нормально.
- Лучше чем дома?
Их взгляды встретились – ее удивленный растерянный и его серьезный и внимательный.
- Ладно, жуй, давай. – Мягко сказал он, кивнув на шоколад в ее тонких пальцах. – У Игоря сегодня день рождение, все одноклассники там, а ты чего?
Маша пожала плечами:
- Меня никто не звал.
- Вы же вроде общаетесь?
- Иногда. – Маша засунула последний кусок шоколадки в рот, зашуршала оберткой. – Я не думаю, что девочкам понравилось бы мое общество. Ты же сам все видел и слышал.
- Не обращай на них внимания. – Прозвучало мягко, почти ласково, несмотря на его слегка хрипловатый голос. – Переростки! Что Игорь, что девки эти.
- А я подумала они с тобой.
Максим усмехнулся, а Маша снова прокляла себя, за то, что сморозила эту глупость. И все-таки прав отец, молчание – золото!
- Думаешь обо мне что ли? – он слегка толкнул ее в бок. Маша, молча, улыбнулась. – Маленькие они еще, чтобы ходить со мной.
- Сам говоришь, что выглядят старше и …
- А лет то сколько? – перебил он ее, сделал глоток сока. – Я уже взрослый парень, зачем мне это? У меня девушки постарше и поумней есть.
Он засмеялся, и Маша подумала, что смех у него такой же приятный, как и голос. И запах. Легкий аромат одеколона исходил от его одежды, и она осторожно вдыхала его, дыша часто-часто. Но вот упоминание о девушках вызвало в груди жжение. Что это? Ревность? Надо же – какое неприятное чувство.
- Поздно уже. – Максим повернулся к ней. – Проводить?
Она обмерла. Руки, ноги немеют, а в груди клокочет от возбуждения.
- Если хочешь. – Она откашлялась. Голос совсем сел. То ли замерзла, то ли причина он.
Город уже во власти ночной мглы, дождь заканчивается, легкий ветер приятно холодит полыхающее от восторга лицо.
- Пойдем. – Сказал он, поднимаясь и протягивая ладонь – слегка коснулся ее пальцами, но тут же убрал руку, словно обжигаясь и пошел вперед.
Она идет следом и с восторгом смотрит на его коротко стриженый затылок, на широкие плечи, на… Маша нахмурилась. В окнах ее квартиры не горел свет, а значит, родителей до сих пор нет дома.
- Что-то случилось? – спросил Максим, оборачиваясь. Она остановилась и изменилась в лице. Тревога залегла в вечно удивленных этому миру глазах.
Маша мотнула головой.
– Просто дома света нет, видимо, родители где-то задержались, хотя странно, обычно они по вечерам дома.
- Может, и задержались где. – Произнес он нарочито бодро. – Одиночества ты, как я видел, не боишься. Так неужели, боишься темноты?
- Нет. – Маша улыбнулась, сделала несколько шагов, но тут же всхлипнула, прикрыв рот – у ее подъезда стояли взволнованные соседи.
- Мама? – Маша бросилась к толпе, упала на колени, прямо на асфальт у лежащей неподвижно женщины.
Максим остановился. Высокий мужчина, ростом чуть выше него, пьяно оттолкнул его, склонился над Машей, сказал хрипло:
- Дочка, все хорошо.
- Пап! Что с мамой?
Она прижалась к отцу, тот обвил ее худое тело руками, но она тут же попыталась вырваться.
- Что с ней? Подними же ее, асфальт мокрый, она замерзнет!
- Скорую вызвали? – спросил Максим у собравшихся зевак, в ответ кивнули. – А что случилось?
Он посмотрел на лежащую на земле женщину, отдаленно напоминаюшую Машу. По стону и легкому движению руки, понял – жива, и облегченно выдохнул.
- Приступ случился. – Пробормотал кто-то позади. – Упала, когда шла и не может подняться, сломала, видимо, что-то.
- Да просто пьяная. – Сказал кто-то другой и Макс недовольно нахмурился. Маша уже плакала на груди у высокого мужчины. Отец.
- Тише, Маша. – Тот прижал голову дочери к своей груди, глаза его заблестели испугом, словно до него только сейчас дошло происходящее.
Свет фар осветил собравшихся. Карета скорой помощи остановилась у подъезда.
- Машенька, побудь дома, я скоро приеду. – Сказал мужчина и подтолкнул ее к подъезду.
- Нет, я с тобой и с мамой!
- Нет, тебе лучше остаться дома.
Отец уже направился к машине скорой помощи, Маша рванула следом. Максим перехватил ее, сжал крепко за руку, обратился к её отцу:
- Я присмотрю за ней.
Мужчина кинул на него удивленный взгляд, немного помедлил, но все-таки кивнул и больше не оборачиваясь, сел в машину неотложки.
- Пап!
Маша попыталась вырваться, но Максим крепко обхватил ее и вновь с силой прижал к себе. Она сникла. Дрожит. Такая легкая и невесомая. В чем только жизнь теплится…
- Все будет хорошо, слышишь? – Максим взял ее за подбородок, заставил посмотреть на него. – Не плачь, все наладится.
Она вновь заплакала, уперлась руками в его грудь, но он сжал ее еще крепче. Только когда машина скорой помощи выехала со двора, она замолчала. Ее плечи опустились, голова устало упала ему на грудь.
Он прикоснулся ладонью к ее волосам, осторожно погладил по голове. Она отстранилась – сейчас это было необходимо, а несколько часов назад, она и подумать не могла, что сможет ощутить тепло его тела и ни за что бы на свете не разжала своих рук, обнимающих его за крепкую спину; села на влажную от дождя лавочку, он сел рядом, закурил. Она зажмурилась, слушая собственный стук сердца. Сейчас она желала лишь одного, чтобы все происходящее оказалось жутким сном, а холодный липкий пот, медленно покрывающий ее спину, не добрался до ее души.
Соседи расходились, жадно обсуждая семью Котовас, а Маша и