Взяв руку психиатра, старик мазнул большим пальцем по сканеру:
— Не переживайте, мне только номер счёта. На ваши деньги я не покушаюсь.
На столе, по счастью, лежали блокнот и карандаш, которыми старший Хьюга и переписал злосчастный IBAN. Ещё через секунду он без затей набрал номер, который всегда помнил напамять:
— Привет, старая развалина.
— …
— Я по делу, времени мало. Пожалуйста, переведи на следующий счёт пятнадцать миллионов… Да, йен… — он продиктовал цифры. — Верну как смогу, спасибо, что ты есть.
— Что это было? — слегка ошалевший врач, не отрываясь, наблюдал, как его банковское приложение высвечивается цифрой с шестью нулями.
— Это ровно в четыре раза больше, чем кредит, о котором вы просили. Возвращать не надо. Если измените диагноз, получите ровно столько же — я только что показал, что являюсь серьёзным человеком и ради своей свободы готов на всё. — Хироя требовательно сверлил глазами собеседника.
Да, риск, но денег не жалко. Именно с этим старым другом любые суммы давно не имели смысла — отношения дороже. Он бы, кстати, окажись на месте товарища детства, тоже отдал бы что есть в случае аналогичной просьбы.
— Вам это не поможет, — задумчиво протянул доктор. — Будет созвана комиссия, мой вердикт пересмотрят.
В медицинские процедуры патриарх вникать не собирался, лишь уточнил:
— Сколько времени нужно на созыв этой комиссии?
— Случай не острый, опасности не представляете. Неделя, две.
— Если свой диагноз сейчас измените вы, этот срок я продолжу оставаться дееспособным?
— Да.
— Делайте! Меня устраивает. Вы же не сильно пострадаете? — не то чтобы старика волновал реальный ответ, но иногда изобразить любезность стоит.
— Вообще не пострадаю, — медик ушёл в себя. — В нашей сфере мнения порой различаются радикально. Другое дело что вам в стратегической перспективе это не поможет.
— В моём возрасте в стратегической перспективе уже вообще ничто не поможет, — сварливо проворчал Хироя. — Неделя — чертовски большой срок. Меняйте диагноз и получите столько же.
* * *
— Всего доброго. — Мы с Моэко готовимся покинуть полицейский участок, где завершали кое-какие формальности.
— Решетников-сан, извините! — уже на выходе меня догоняет офицер. — Прошу прощения, придётся вернуться.
— В чём дело? — моя адвокат решительно становится между мной и полицейским.
— Только что прогрузилось по базе, против вас выдвинуты другие обвинения. Комиссия по ценным бумагам. Решетников-сан, прошу извинить, но вы задерживаетесь полицией Токио… В соответствии с… Вы имеете право хранить молчание… Если у вас нет денег на адвоката…
Моэко сбоку саркастически хмыкает.
* * *
¹ реальный девиз якудза. Вопрос, конечно, насколько декларации в нашем мире соответствуют внутреннему содержанию. Но тем не менее, лозунг есть
Глава 5
— В моём понимании такому задержанию полагается выглядеть как-то иначе, — говорю, что думаю.
— Вы же не будете сопротивляться? — нагнавший меня полицейский озадачен чем-то ещё, со мной несвязанным.
— А вот тут я должен проконсультироваться, хорошо, адвокат рядом. Миёси-сан, порекомендуйте, как лучше поступить? — делаю шаг вперёд, чтобы стать со спутницей рядом.
— Вы сейчас нарушаете процедуру, — спокойно констатирует Моэко, глядя на служителя закона и не отвечая мне. — Для задержания должны быть основания, в противном случае требования полиции не являются законными и я очень хорошо знаю, что делать в такой ситуации. — В её голосе лязгает металл.
— Я только что изложил основания. — Демонстрируемой уверенности, однако, слуга закона не испытывает — видно по глазам и не только мне.
— Это слова, нужен документ-первоисточник. Наличие фамилии в полицейской базе розыска таким основанием не является, вы должны это понимать лучше меня.
— Но…
— Ваша база розыска — внутренний документ отдельной службы, — Моэко без затей перекрывает типа голосом. — К тому же электронный. Всё равно что служебная записка, по ним у нас ещё пока не задерживают. Где первоисточник?
— Объясните, пожалуйста, дилетанту? — трогаю адвоката за плечо.
Пока беседуем, можно считать много интересного с лица полицейского. Да, информация будет косвенной, но и в ней масса полезного.
— Полиция может ошибаться, может внести в базу по ошибке либо недобросовестности — прецеденты были. Для любого ограничения свободы, хоть и задержания, нужны либо решение суда, либо основания, — поясняет якудза. — Решения суда либо надзорного органа я не наблюдаю.
— А основания?
— Они могут быть у полицейского патруля, который своими глазами видел, как человек в маске вылезал из разбитого окна квартиры или дома и при этом тащил узел с вещами. Но ты только что вышел с процессуальных действий, личность твоя установлена и подтверждена, сомнений не вызывает. Кстати, если ты и есть хозяин дома и выбил собственное стекло мешком для развлечения — проблемы будут уже у полиции. Даже если ты в это окно полез без айди.
— Будем сопротивляться? — уточняю откровенно.
Находись я тут один, возможно, вёл бы себя иначе. Однако ребятам из Эдогава-кай я здорово обязан и не синхронизироваться с их генеральной линией было б неправильно, в том числе по соображениям благодарности.
Насколько успел понять, Моэко эту самую линию озвучивать имеет право вполне официально. Также, их организация может быть вынуждена занять вполне определённую позицию из соображений репутации.
— Предъява от Комиссии ожидалась, — напоминаю на ухо.
— Я и не возражаю, — борёкудан пожимает плечами. — Но закон есть закон и он должен соблюдаться. Офицер-сан, я искренне благодарна, что вы к нам подошли с работающей гарнитурой и прямо сейчас прошу под ваш видеожетон, точнее, предупреждаю: если выемка нашего текущего разговора с самого начала по каким-либо техническим причинам станет невозможной, и как адвокат, и как член своей Семьи я буду считать это отменой всех договоренностей. В том числе — последних предварительных.
Пока мы на удивление долго оформляли документы, связанные с работой армейского тазера по моей шее, ей позвонил отец и выдал массу интересного. Динамик телефона достаточно громкий, сидели рядом — в ближайшее время Штаб-квартиру Эдогава-кай посетят ну очень высокого уровня люди, которые едут не по первому кругу договариваться.
Полицейский стремительно бледнеет:
— Я очень прошу вас, Миёси-сан, воздержаться от необоснованно резких суждений и заявлений. Да, видеофиксация ведётся по всем правилам, поэтому у вас нет формальных оснований обвинять полицию Токио в том, чего она пока не совершила!
— Ну и как здесь не смеяться, — замечаю походя с намёком.
— Пожалуйста, пройдите сюда! — дверь в конце первого этажа открывается и в коридор высовывается местный босс, который в чинах повыше, чем сотрудник, стоящий перед нами.
Снущие вперёд-назад люди его явно не интересуют: смотрит на нас, призывно поднял ладонь.
— Давай сходим? — предлагаю, подхватывая спутницу под руку.
Не