– Трупное окоченение прошло, вот он и «шевелится», – поморщилась медичка.
Она, не церемонясь, сдернула простынь прямо в коридоре, не утруждая себя откатить тело в смотровую.
На листе из нержавейки лежал голый мужик комплекции далеко не маленькой.
Брюшная полость и грудина уже были достаточно аккуратно зашиты после вскрытия. На черепушке, словно кусочек из пазла, присобачен фрагмент лобно-теменной кости. Как он там держался, я не понял. Казалось, если еще раз тряхнуть тележку, то он отвалится.
Света поморщилась и отвернулась. Федя же, чтобы реабилитироваться, даже подошел поближе, но держался бочком, в стороне от грозно свисающей руки.
– Причина смерти – асфиксия, – голос медика стал занудно-лекторским. – Судя по обширности гематом, повреждению кадыка, удушение было произведено, предположительно, захватом руки, плечом и предплечьем. Как видите, следов от веревки, удавки, или другой петли – на шее нет. Кроме того, обратите внимание на левую боковую поверхность туловища и левой ноги. Обширные гематомы от удара тупым предметом или от удара об таковой образованы примерно в одно время с временем смерти.
– Они могли образоваться от удара об асфальт или землю? – спросил Горохов внимательно разглядывая тело.
– Да, – кивнула судмед. – Кроме того, имеются подтверждающие это травмы. Перелом тазовых костей слева.
– То есть, его хорошенько приложили о землю, а потом задушили? – уточнил следователь.
– Скорее всего. Это похоже на борцовский прием. Например, бросок через бедро.
– Вы разбираетесь в борьбе? – спросил Федя с улыбкой, маскируя флирт под деловой вопрос.
– Немного. Занималась раньше, в студенчестве, спортом разным.
– Не думал, что такие хрупкие девушки спортом занимаются.
– Это в прошлом, – отмахнулась судмед.
Но Погодин от этого не перестал загадочно (как ему, видимо, казалось) улыбаться.
Теперь ясно, откуда у Титовой такая задница. Все-таки спортсменка. Еще и комсомолка, наверное – в общем, Федя, похоже, крепко запал.
– У остальных жертв тоже подобные повреждения? – спросил я. – С ними тоже вы работали?
– Да, переломы различной локализации, но тоже все слева.
– То есть, убийца, – я задумчиво почесал гладко выбритый подбородок (Света теперь заставляла бриться каждый день), – применяет свой, так сказать, коронный борцовский прием. Отточенный до автоматизма, который никогда не даст сбой?
– Верно, – кивнула медичка. – Похоже, что он не вступает в открытую схватку. Повреждений на лице или где-то еще нет. Только на левом боку. Убийца, скорее всего, нападает неожиданно, заставая жертву врасплох. Я это так представляю.
– Ну, да… Никто не ожидает, что проходящий мимо прохожий может шваркнуть тебя об асфальт, – подытожил я. – Но почему они потом не сопротивляются? После броска? Дают спокойненько себя придушить? Странно…
– Скорее всего, после полученных травм потерпевшие находятся в болевом шоке. Беспомощны. А может, и сопротивляются, просто убийца гораздо проворнее их. После броска берет их на удушающий и добивает.
– Странный способ убийства, – поморщился Горохов. – Совсем не тривиальный. Почему не нож? Или обломок кирпича, на худой конец?
– Мне кажется, что убийца хочет показать свою силу, – вмешалась Света. – Это видно даже по выбору жертв. То есть, вы понимаете, это же мог быть кто угодно. А что мы видим? Все трое погибших – крепкие мужчины. Нападает он ночью на одиноких прохожих, но выбирает именно таких. Только не понятно, почему.
– Может, мстит? – предположил Никита Егорович.
– Возможно, – кивнула Света. – Нужно будет проверить, что общего у троих погибших.
– Уже проверяли, – сзади нас неожиданно нарисовался Вася Жмых.
Вот паразит! Все-таки за нами увязался. Мы приехали на своей машине, его с собой не взяли. Велели ему ждать нас в УВД и заниматься бумажками, а он все равно приперся в морг.
– Василий, – Горохов недовольно зыркнул на него, – я же тебе сказал информацию собрать на всех ранее судимых за убийства. Какого рожна ты здесь делаешь?
– Так все готово, Никита Егорович! – развел тот руками.
– Так быстро?
– Так я своим поручил это еще вчера сделать, информация у вас в кабинете на столе. Вот, пришел вам доложить.
– Ладно, – смягчился Горохов. – Что еще наработали?
Василий, воодушевленный, что теперь все внимание – к его персоне, даже приосанился и одернул пиджак в дурацкую клетку:
– Не похоже это на месть.
– Почему? – следователь уставился на своего нового подчиненного уже с интересом.
– Потому что, все-таки, жертвы случайные. Не мог убийца их так выследить красиво. Первый убитый – на работе задержался допоздна. Нечасто он так делал. Второму вдруг приспичило среди ночи во двор спуститься к машине своей, по показаниям – он в ней кошелек забыл, на видном месте, на переднем сиденье, побоялся, что стекло разобьют и украдут. Третий от любовницы домой возвращался, пока жена на смене была. Получается, что знать наверняка, когда жертвы выйдут ночью на улицу, никто не мог. Если, конечно, круглосуточно за ними не следить.
А Вася не такой уж дурачок оказался, мыслит дельно. Я одобрительно кивнул:
– Версию слежки нельзя исключать на все сто, но тут я согласен с Василием Николаевичем. Жертв маньяк, скорее всего, подбирает стихийно, но избирательно. Убивает только мужиков. Причем не алкашей, на которых возле гаражей можно легко охоту открыть, а вполне себе состоявшихся граждан. Как сказала Светлана Валерьевна, выбирает сильных, чтобы победа не казалась фальшивой.
– Такое поведение не подходит под типичного маньяка, – продолжила мою мысль Света.
– Почему? – спросил Вася.
– Стремление убивать у типичного маньяка сопряжено с сексуальным желанием. Маньяк обычно глумится над жертвой, таким образом достигает сексуального удовлетворения. Они чувствуют уверенных людей. Таких, кто может дать отпор, и на таких избегают нападать. А тут – обратная картина. Никакого сексуального подтекста, и жертвы достаточно сильные и уверенные, судя по профессиям, люди.
– Может, это не маньяк вовсе? – предположил Горохов. – Серийный убийца без мании и без всяких психологических закидонов. Просто холодный расчет.
– Тогда каков мотив? – пожала плечами Света.
– Вот это нам и предстоит выяснить, – Горохов что-то тем временем записал в своем блокноте.
Я обошел каталку с трупом с другой стороны.
– А почему у трупа на правом плече вырезан лоскут кожи?
– Все-то вы увидите! – улыбнулась мне медичка. – Я до этого еще не дошла. Это самое интересное. Извините, вас как зовут? Лицо мне ваше почему-то знакомо.
– Петров Андрей Григорьевич, – улыбнулся я в ответ, ловя на себе косые взгляды Светы.
– Петров? – оживилась девушка, официоз в ее голосе вдруг исчез, она с нескрываемым интересом уставилась на меня. – Случайно не тот самый Петров, который возглавляет спецгруппу по розыску маньяков?
Теперь уже косые взгляды на меня кидал Горохов.
– В нашей группе старший Никита Егорович, – кивнул я на следователя, который недовольно закряхтел.
– Извиняюсь, но про Никиту Егоровича я ничего не слышала, а про вас в «Комсомольской правде» читала. Там и фотография ваша даже была. Признаться, восхищаюсь вашими методами работы.
– Спасибо.
– Рада лично с вами познакомиться, – Титова кокетливо протянула мне руку, я пожал ее, а девушка, не обращая внимания на присутствующих, будто мы были одни, спросила. – В какой гостинице остановились? Раньше не были у