– Вышел на минутку, – ровным голосом сказал доктор Ремензель.
– Надо его поискать, – сказала Сильвия мужу.
– Погодя, немного погодя, – ответил доктор Ремензель.
– А письмо! – сказала Сильвия. – Эли знал про письмо. Он его прочел и порвал. Конечно, порвал! – И она заплакала, представив себе, в какую чудовищную ловушку Эли сам себя загнал.
– Сейчас меня абсолютно не интересует, что сделал Эли, – сказал доктор Ремензель. – Сейчас меня гораздо больше интересует, что сделают другие люди.
– Ты о чем? – удивилась Сильвия.
Доктор Ремензель встал, внушительный, сердитый, готовый к отпору.
– О том, что я сейчас проверю, насколько быстро можно заставить некоторых людей тут, в Уайтхилле, переменить решение, – сказал он.
– Прошу тебя, – сказала Сильвия, стараясь его удержать, успокоить, – прежде всего нам нужно найти Эли, Сейчас же!
– Прежде всего, – прогремел доктор Ремензель, – нам. нужно, чтобы Эли был принят в Уайтхилл. А потом мы его отыщем и приведем сюда.
– Но, милый… – начала было Сильвия.
– Никаких «но»! – сказал доктор Ремензель. – В данный момент тут, в зале, находится большинство членов попечительского совета. Все они – мои ближайшие друзья или друзья моего отца. Если они велят доктору Уоррену принять Эли, он будет принят. Раз тут у них есть место для вон тех типов, так уж для Эли, черт побери, место найдется!
Широким шагом он подошел к ближайшему столику и стал что-то говорить могучему старцу свирепого вида, который завтракал в одиночестве. Старик был председателем попечительского совета.
Сильвия извинилась перед растерянными Хильерами и пошла искать Эли.
Расспросив разных людей, Сильвия наконец нашла сына. Он сидел в саду один, на скамье под кустами сирени – на них уже набухали почки.
Услышав шаги матери по хрусткому гравию дорожки, Эли не тронулся с места, готовый ко всему.
– Узнали? – сказал он. – Или надо еще объяснять?
– Про тебя? – сказала она мягко. – Про то, что ты не попал? Доктор Уоррен нам все рассказал.
– Я порвал его письмо, – сказал Эли.
– Я тебя понимаю, – сказала она. – Слишком долго мы с отцом уверяли тебя, что твое место в Уайтхилле, иначе и быть не могло.
– Фу, легче стало! – сказал Эли. Он попытался улыбнуться и оказалось, что это не так трудно. – Честное слово, стало легче, раз уж все открылось. Хотел вам рассказать, все начинал, а потом духу не хватило. Не знал, как подступиться.
– Это я виновата, а не ты, – сказала Сильвия.
– А что делает отец?
Сильвия так старалась успокоить Эли, что совершенно забыла, чем там занимается муж. И вдруг поняла, что доктор Ремензель делает чудовищную ошибку. Она вовсе не хотела, чтобы Эли приняли в Уайтхилл, она сразу поняла, какая жестокость – отдавать его сюда.
Но она не решалась рассказать сыну, что именно затеял его отец, и только сказала:
– Он сейчас вернется, милый. Он все понимает. – И добавила: – Ты тут посиди, а я его найду и сейчас же вернусь.
Но ей не пришлось идти за доктором Ремензелем. В эту минуту в дверях показалась его высокая фигура: доктор увидал жену и сына в саду. Он подошел к ним. Вид у него был совершенно подавленный.
– Ну как? – спросила жена.
– Они… Они все отказали, – сдавленным голосом сказал он.
– Вот и хорошо! – сказала Сильвия. – Гора с плеч. Честное слово!
– Кто отказал? – спросил Эли. – Кто в чем отказал?
– Члены совета, – сказал доктор, отводя глаза. – Я просил их сделать для тебя исключение – изменить решение и принять тебя в школу.
Эли вскочил, сразу вспыхнув от стыда, от возмущения.
– Ты… ты что? – Голос его звучал совсем не по-мальчишески – он был вне себя. – Ты не должен был просить! – крикнул он отцу.
Доктор Ремензель покорно кивнул:
– Они тоже так сказали…
– Это неприлично! – сказал Эли. – Какой ужас! Как ты мог!
– Ты прав, – сказал доктор Ремензель, покорно принимая упреки.
– Теперь мне за тебя стыдно! – сказал Эли и видно было, что он говорит правду.
Доктор Ремензель чувствовал себя глубоко несчастным и не знал, какие найти слова.
– Прошу прощения у вас обоих, – сказал он наконец. – Очень нехорошо вышло, нельзя было даже пытаться…
– Значит, Ремензель все-таки попросил для себя поблажки! – сказал Эли.
– Наверно, Бен еще не привел машину, – сказал доктор, хотя это было и так вполне ясно. – Давайте подождем здесь. Не хочу туда возвращаться.
– Ремензель просил лично для себя, как будто эти Ремензели что-то особенное! – сказал Эли.
– Не думаю… – начал было доктор Ремензель, но конец фразы так и повис в воздухе.
– Не думаешь чего? – переспросила Сильвия.
– Не думаю, – сказал Ремензель, – что мы еще когда-нибудь сюда приедем.