– Права, права! Сдаюсь! – Пол поднял руки. – Конечно же, ты права. Просто в чертовское время мы живем. Идиотская задача иметь дело с людьми, которым следовало бы приспособиться к новым идеям. А люди не приспосабливаются, в этом-то вся беда. Хотел бы я родиться через сто лет, когда уже все привыкнут к переменам.
– Ты устал. Я хочу сказать Кронеру, что тебе нужен месяц отдыха.
– Если понадобится, я и сам ему это скажу.
– Я совсем не собиралась читать тебе наставления, милый. Но ты ведь никогда ни о чем не попросишь.
– Если ты не возражаешь, со всеми просьбами обращаться буду я.
– Не возражаю. И обещаю вообще не возражать.
– Ты приготовила мои вещи?
– Они на кровати, – сказала Анита сухо. Она была уязвлена. – Смокинг, рубашка, носки, запонки для манжет и новый галстук.
– Новый галстук?
– Дюбоннэ.
– Дюбоннэ! Господи помилуй!
– Кронер и Бэйер носят галстуки дюбоннэ.
– А мое нижнее белье такое же, как у них?
– Уж этого я не заметила.
– Я надеваю черный галстук.
– Вспомни, милый, Питсбург. Ты сказал, что хочешь туда.
– Надо же – дюбоннэ! – он зашагал по ступенькам, подымаясь в спальню и стаскивая по дороге пиджак и рубашку.
– Эд!
На кровати Аниты растянулся Финнерти.
– А, вот и ты, сказал Финнерти. Он указал на смокинг, разложенный на постели Пола. – А я подумал, что это ты. И проговорил с ним полчаса.
– Анита сказала, что ты ушел в клуб.
– Анита вышибла меня в парадную дверь, а я вернулся сюда через черный ход.
– Я очень рад этому. Как дела?
– Хуже, чем всегда, но есть надежда.
– Чудесно, – сказал Пол, неуверенно улыбаясь. – Ты женился?
– Ни за что. Закрой дверь.
Пол закрыл.
– Как идет работа в Вашингтоне?
– Я ушел.
– Да? Метишь куда-нибудь еще повыше?
– Полагаю, да, иначе я не ушел бы.
– А куда?
– Никуда. Никакого места, никакой работы вообще.
– Что – мало платили, устал или в чем еще дело?
– Мутит меня от всего этого, – медленно проговорил Финнерти. – Платят фантастические деньги, просто поразительно – платят как телезвезде с сорокадюймовым бюстом. Но когда я получил на этот год приглашение на Лужок, знаешь, Пол, что-то сломалось. Я понял, что не смогу пробыть там еще одно лето. И тогда я огляделся вокруг и понял, что вообще не могу вынести больше ничего из этой системы. Я вышел, и вот я здесь.
Присланный Полу пригласительный билет на Лужок был заботливо выставлен Анитой на зеркале в приемной для обозрения всем и каждому. Лужок – плоский покрытый травой остров в устье реки Св. Лаврентия в Бухте Чиппюа, где каждым летом самые выдающиеся и самые многообещающие личности из Восточного и Средне-Западного районов («Те, чье развитие в рамках организации еще не полностью завершено» – как сказано в «Справочнике») каждое лето проводят неделю в оргиях морального усовершенствования – в атлетических командных соревнованиях, пении хоровых песен, с ракетами и фейерверками, заводя связи за бесплатным виски и сигарами; а также на спектаклях, поставленных профессиональными актерами, которые в приятной, но недвусмысленной форме разъясняют им природу хорошего поведения в рамках системы и контуры твердых решений, предназначенных для осуществления в грядущем году.
Финнерти вытащил из кармана смятую пачку сигарет и предложил одну Полу, согнутую почти под прямым углом. Пол выпрямил ее чуть дрожащими пальцами.
– У тебя мандраж? – спросил Финнерти.
– Я главный докладчик на нынешнем вечере.
– О-о? – Финнерти был как бы разочарован. – Значит, тебя ничто не тревожит в эти дни? А по какому поводу доклад?
– В этот день тринадцать лет назад Заводы Айлиум были переданы под начало Национального Промышленного Совета.
– Как и все остальные заводы страны.
– Айлиумские чуть раньше, чем остальные.
Объединение всех производственных возможностей страны под контролем единого совета произошло вскоре после того, как Финнерти, Пол и Шеферд поступили на работу в Айлиум. Сделали это, исходя из потребностей военного времени. Аналогичные советы были созданы на транспорте, в сырьевой и пищевой промышленности, в связи, и все эти советы были объединены под началом отца Пола. Система эта настолько сократила непроизводительные затраты и дублирование, что ее сохранили и после войны и приводили в качестве примера немногих выгод, полученных в результате войны.
– Разве все то, что произошло за эти тринадцать лет, сделало тебя счастливым?
– Во всяком случае, это заслуживает упоминания. Я хочу построить свое выступление исключительно на фактах. Оно не должно походить на евангельские проповеди Кронера.
Финнерти промолчал, явно не желая поддерживать разговор на эту тему.
– Забавно, – отозвался он наконец. – Я полагал, что ты уже должен был дойти до точки. Поэтому-то я и приехал.
Пол корчил гримасы, пытаясь застегнуть пуговицу на воротничке.
– Что ж, ты был недалек от истины. Как раз уже состоялся разговор о том, что мне следует проконсультироваться у психиатра.
– Значит, ты уже доходишь до точки. Вот и прекрасно! Давай плюнем на этот паршивый вечер. Нам нужно поговорить.
Дверь спальни отворилась, и Анита заглянула в комнату.
– О, Эд! А кто же с Бэйером и Кронером?
– Кронер с Бэйером, а Бэйер с Кронером, – ответил Финнерти. – Закрой, пожалуйста, дверь, Анита.
– Уже пора идти в клуб.
– Это тебе пора отправляться в клуб, – сказал Финнерти. – Мы с Полом придем попозже.
– Мы отправляемся вместе и немедленно, Эд. Мы уже и так опоздали на десять минут. И ты меня не запугивай, не выйдет.
Она неуверенно улыбнулась.
– Анита, – сказал Финнерти, – если ты не проявишь уважения к мужскому уединению, я сконструирую машину, у которой будет все, что есть у тебя, и которая к тому же будет относиться к нему с уважением.
Анита покраснела.
– Не скажу, чтобы я была в восторге от твоего остроумия.
– Нержавеющая сталь, – сказал Финнерти. – Нержавеющая сталь, обтянутая губчатой резиной и имеющая постоянную температуру 98,6 по Фаренгейту.
– Слушай… – начал было Пол.
– И краснеть она будет по приказу, – добавил Финнерти.
– А я могла бы сделать мужчину вроде тебя из мешка с грязью, – сказала Анита. – И каждый, кто попытался бы к тебе прикоснуться, уходил бы вымазанным! – Она хлопнула дверью, и Пол услышал, как по лестнице простучали ее каблучки.
– Ну, и на кой черт тебе это понадобилось? – спросил Пол. – Ну, скажи на милость?
Финнерти лежал неподвижно на кровати, уставившись в потолок.
– Не знаю, – медленно проговорил он, – но я не раскаиваюсь. Ладно, уходи с ней.
– Какие у тебя планы?
– Уходи! – Он произнес это так, как будто Пол внезапно вмешался