Проснувшись, Стив зашелся в крике и никак не мог успокоиться. «После этого я не только несколько часов не мог заснуть, я так перепугался, что неделями спал при включенном свете. У меня и сейчас перед глазами стоит мое полусгнившее лицо на теле повешенного, словно это случилось вчера».
* * *
В 1958 году Рут перевезла семью из Коннектикута в Западный Дарем, небольшой городок в тридцати милях от Скарборо, чтобы присматривать за старыми больными родителями, которым было уже за восемьдесят.
Предложение поступило от ее сестер. Договорились, что они обеспечат Рут едой и жильем — старым покосившимся деревенским домом «с удобствами во дворе». Стив, Дэйв и Рут получали в распоряжение дом, а еще родственники подкармливали их и присылали консервы в обмен на уход за «Мамашей и Папой Гаем», как звали бабушку и деда, которые уже не могли обходиться без посторонней помощи. Сестра Рут Этелин и ее муж Орен Флоуз жили по соседству.
Рут приняла предложение родственников, и они втроем поселились в Западном Дареме возле пруда Ранараунд, в районе, который, как позже напишет Стив, состоял из «четырех семей и кладбища».
Когда семья освоилась на новом месте, Стив обнаружил, что его окружает семейная история, слухи и байки, свойственные маленьким городкам, — и в их числе несколько неплохих историй с привидениями. Слушая небылицы и сплетни, он понял, что людям нравится придумывать себе несуществующие истины и верить в них. Ценный урок для начинающего писателя!
Рут происходила из набожной семьи, и ее дети, как положено, несколько раз в неделю посещали церковь и библейскую школу при методистской церквушке по соседству с домом.
В церковь ходило не больше двадцати семей, поэтому у прихода не было денег на содержание собственного священника. Службы по очереди проводили сами прихожане, в том числе и Стив, хотя несколько раз в год для разнообразия проповедь читал приглашенный проповедник.
На одной из стен прихода висел плакат со словами «ОТВЕТ МЕТОДИСТОВ: СПАСИБО, НЕТ». В воскресной школе дети заучивали стихи из Священного Писания и цитировали их наизусть. За прилежание полагалась награда — незатейливые миниатюрные распятия, которые дети могли раскрасить как хотели. Каждый сам решал, рисовать или нет окровавленные тернии на руках и ногах.
«В детстве я наслушался историй про адские муки, — говорил Стив. — Где-то во мне, в глубине души, всегда будет жить тот мальчуган из методистской церкви, которого учили, что не трудом единым будет спасен человек и что грешников ад ожидает навек». В одной из услышанных им в детстве притч загробная жизнь сравнивается с голубем, который раз в десять тысяч лет пролетает над железной горой, чтобы тюкнуть клювом по металлу, — так вот, время, за которое голубь склюет всю гору до основания, равнозначно первой секунде в аду. «Когда тебе шесть или семь лет, от подобных мыслей в голове что-то щелкает», — говорит Стив, охотно признавая, что образы из церкви, как и другие впечатления детства, не раз появлялись в его рассказах и романах.
Пятый и шестой классы Стивен учился в районной средней школе, занимавшей однокомнатное здание в двух шагах от дома. Вынужденный остаться на второй год в первом классе, он был самым крупным и самым старшим среди учеников. Детские болезни никак не отразились на его росте — к двенадцати годам Стив вымахал до шести футов двух дюймов.[1]
Западный Дарем, городишко крохотный, своей библиотеки не имел, но раз в неделю штат присылал сюда «Книгомобиль», большой зеленый фургон с передвижной библиотекой. После стратфордской библиотеки, где Стиву разрешали пользоваться только детской секцией (чаще всего это были романы из серии «Нэнси Дрю» и «Братья Харди»), для него наступило настоящее раздолье. В «Книгомобиле» читатели могли брать до трех книг в руки на неделю, а дети — свободно пользоваться секцией для взрослых. Просматривая «взрослые» полки, Стив обнаружил несколько полицейских детективов Эда Макбейна и в самом начале первого же взятого домой романа наткнулся на сцену допроса: полицейские допрашивают жительницу трущоб, женщина стоит в дверях своей убогой квартирки в одной комбинации. Полицейские отворачиваются и велят ей одеться, на что та тычет им полуголой грудью в лицо и с ухмылкой заявляет: «Хрен тебе, хрен легавый!»
«У меня тут же что-то щелкнуло в мозгу, — рассказывает Стив. — Я подумал, это же по-настоящему, взаправду, на самом деле может произойти! Вот так я и распрощался с „Братьями Харди“ и с подростковым чтивом».
Прогресс был налицо: от Макбейна Стив перешел к Эдгару Аллану По и Джону Д. Макдональду. Вскоре он уже взахлеб зачитывался классическим хоррором и детективом и бежал в первых рядах среди встречающих «Книгомобиль».
Стив по-прежнему, как и в Коннектикуте, частенько проводил субботние вечера в темном кинозале, став завсегдатаем кинотеатра «Ритц» в Льюистоне. Из-за высокого роста юного покупателя кассир то и дело норовил стребовать с подростка как за взрослый билет, и у Стива вошло в привычку на всякий случай носить в кармане свидетельство о рождении.
Шло время, и Стив все чаще искал прибежище в книгах и фильмах. Маленькая дружная семья из трех человек теперь жила вместе, никто не собирался их разлучать, но возвращение в родные места оказалось далеко не радужным, а жизнь стала только сложнее — особенно для Рут.
Почти десять лет Кинги перебивались без наличных денег, существуя за счет обмена вещами и подачек от родни — кто-то мешок с продуктами привезет, кто-то поделится ненужной поношенной одеждой. Каждое лето колодец на их участке неизменно пересыхал, и приходилось тащить ведра за полмили из дома Этелин. В доме не было ни ванны, ни душа, поэтому зимой мальчики ходили мыться к тете, а потом, распаренные, с мокрыми головами, возвращались домой по снегу.
Позже Стив сравнит их жизнь с издольщиной, где мать вкалывала как проклятая за мизерную плату. «Те годы стали самым несчастным временем в жизни мамы, — говорил он. — Денег не было, работать же приходилось круглые сутки — бабушка страдала от старческого маразма и недержания». Стирала Рут в старой стиральной машине с отжимом, и когда зимой она развешивала подгузники на бельевой веревке во дворе, от иссушающего сочетания щелочи и ледяной воды кожа на кистях растрескивалась и начинала кровоточить. Мать двоих детей, она так и не научилась водить автомобиль и зависела от других — постоянно приходилось просить кого-нибудь подвезти.
Обыденная близость смерти — от доверительного