Все в Церемонии Перехода восхищало Флору: от извивающихся и смеющихся младенцев, разгоряченных восхитительными запахами еды, проникающими через двойные двери между палатами, до первых звуков радостных гимнов, которые пели кормилицы, приходившие за малышами. Обращая грациозные реверансы ко всем работницам Первой палаты, даже к Флоре, они брали смеющихся младенцев, и двери мягко закрывались за ними.
Эти изысканные пчелы Второй Категории из породы Фиалок, Примулы и Горошка с их безупречно стоячим мехом, совершенными членами и аккуратными реверансами, вызывали особое восхищение Флоры. В тусклой благочестивой атмосфере Первой Категории она украдкой отрабатывала реверансы, стараясь преодолеть свою постыдную косолапость, – просто на тот случай, если появится Премудрая Сестра и переведет ее во Вторую Категорию.
Эта мысль была такой манящей, что Флора стала включать ее в свои молитвы Служению. Она забывала об этом каждый раз, когда по сотам разливалось чарующее благоухание Любви Королевы, но, когда кормилицы сменились в очередной раз, а ее собственный мех так и не высох полностью, она набралась храбрости и подошла к Сестре Ворсянке.
– Ты хочешь перевода? – Сестра Ворсянка уставилась на нее в изумлении. – Из Первой Категории, святейшего места во всем улье и ближайшего к Ее Величеству? Ближе ты не будешь никогда. Почему? Ведь Она проходит мимо нас каждый день!
– Но я никогда не видела…
Сестра Ворсянка хлестнула острым когтем по антеннам Флоры.
– Дерзкая, невежественная девчонка! Ты думаешь, что какая-то Флора, уборщица, может оказаться в подлинном присутствии Ее Величества? Я знала, что дойдет до этого! Я сразу была против – почему, ради всего святого, ты теперь вознамерилась перейти во Вторую Категорию?
– Там все такие светлые и счастливые. И Кормилицы играют с детьми.
– Да, и в результате становятся легкомысленными и зависимыми. Я не могу в это поверить – желать отдалиться от Королевы? Прошу, скажи мне: ты фантазировала, будто ты полевка, которая может выжить за пределами божественного аромата Пресвятой Матери? Ведь всем ясно, что кормилицей для этого быть недостаточно!
– Достаточно, Сестра, простите, что спрашиваю…
Но было уже поздно, поскольку негодование Сестры Ворсянки распространилось на всю палату. Младенцы стали капризничать, кормилицы с досадой отвлекались от работы, и Поток расплескивался по колыбелям. Сестра Ворсянка замахала на них руками.
– Не отвлекаться! – приказала она и повернулась к Флоре: – А теперь послушай меня. Мы здесь свято соблюдаем одно правило: единая забота единому выводку. Никакого своеволия, никаких просьб о переводе и, пока тебя нам не навязали, никаких исключений для непорочной породы наших кормилиц.
– Знаю, Сестра, я очень благодарна, просто так много кормилиц уже сменилось…
– А тебе что за дело? Ты что, пыталась считать? – Сестра Ворсянка придвинулась к ней ближе. – Флора-717, ты что, изучала расписание дежурств? Признавайся сразу, если изучала, ибо это дело защитников улья – что ты о них знаешь?
Ее запах стал наполняться тревогой, и младенцы снова принялись плакать.
– Ничего, Сестра! Я просто хотела спросить…
– Вот где семя порока: ты хотела! – Сестра Ворсянка пригладила свои дрожащие антенны и злобно посмотрела на Флору. – Желание есть грех, Тщеславие есть грех. Это очень хорошо – молиться и расшаркиваться, Флора-717, – и не думай, что я не вижу, как ты делаешь свои вздорные книксены…
– Праздность есть грех. – Униженная разоблачением, Флора продолжала перечислять грехи: – Несогласие есть грех, Жадность есть грех…
– А что до твоего аппетита – такой же неуемный, как у трутня. Не важно, что может думать благая Жрица, – при этих словах Сестра Ворсянка окинула палату быстрым взглядом, – все выдает в тебе твою породу. Жадная, страшная, упрямая! Девочки, какова наша первая заповедь?
– Смиряться, Подчиняться и Служить, – проскандировали медоносные кормилицы, уставившись на Флору.
– Смиряться, Подчиняться и Служить, – повторила Флора, преклонив колени перед Сестрой Ворсянкой. – Порода Флоры не может ни делать Воск, ибо она нечиста, ни работать с Прополисом, ибо она неуклюжа, и никогда не может быть полевкой, ибо она лишена вкуса, но она может только чистить, и все могут ею командовать.
– Именно так, – сказала Сестра Ворсянка, дернув антеннами. – Однако вот ты же кормишь младенцев Королевы. Летом холод, флора заговорила: мир перевернулся! Просто будь благодарна такой чести, потому что скоро этому придет конец. Но я бы хотела знать, когда именно, поскольку за всю свою жизнь не видела такого Потока, как у тебя.
– Как все будет, когда мои знания сотрут?
Выражение лица Сестры Ворсянки смягчилось. Она вздохнула:
– Ты выяснишь это довольно скоро. А теперь избавь нас от дальнейших вопросов.
Флора вернулась на главный этаж, и ее надежда сменилась страхом. Она подошла к группе кормилиц, которые ожидали указания, какая секция будет давать Поток следующей, их рты уже сочились яркой жидкостью. Прозвучал колокольчик, и перед ними пробежала темная маленькая уборщица, спешившая поскорей исчезнуть. Флора, шедшая позади группы, ясно увидела ее, согнувшуюся со своим тазом и щеткой, прижимая крылья к спине, чтобы случайно не задеть кого-то из более высокой породы. На миг их глаза встретились. Маленькая работница скривилась в улыбке. Флора отвела взгляд и поспешила за группой кормилиц.
Следующий младенец оказался большим и голодным. Она посмотрела на его раскрытый рот, что неизменно вызывало пульсацию у нее в щеках, вводя в транс кормления. Но ничего подобного не случилось. У Флоры в голове засела заискивающая улыбка уборщицы, и она попробовала отогнать этот образ. Она встала в нужную позу и сконцентрировалась.
Младенец тянулся к ней, открыв рот. Ее щеки запульсировали светом, и изо рта вышло несколько капель Потока. Флора покачала головой, чтобы они упали на младенца, и он жадно выпил их, а затем взглянул на нее и снова открыл рот. Она концентрировалась, пока щеки не заболели от напряжения, но ничего не получалось. Младенец начал плакать.
Перед Флорой появилась новая кормилица, ее рот и лицо сияли свежим Потоком. Она была очень молодой и пребывала в глубоком трансе кормления. Она встала рядом с Флорой и наклонилась. Светоносный ручей мгновенно потек у нее изо рта, и младенец, напившись, успокоился. Флора отступила в смущении.
– Чудо, – прозвучал добрый, знакомый голос, – было в том, что ты вообще могла кормить.
Рядом стояла Премудрая Сестра, прекрасная и устрашающая. Она улыбнулась:
– Если эта работа тебя утомляет, Флора-717, я найду для тебя занятие поинтереснее. Считай это очередным испытанием.
Глава 5
Увидев Премудрую Сестру, все кормилицы и няни Второй Категории расшаркались в реверансах, но на Флору, шедшую рядом с ней, они смотрели настороженно. Жрица не сердилась из-за того, что Поток прекратился, и как будто просто хотела поговорить.
– Я бы сказала, что испытание прошло успешно, – сказала она Флоре. – И я уверена, что Сестра Ворсянка дала тебе понять, что эта сакральная