«Потому что у них рубли, а не евро в кошельке», – вертелось на языке у Маши. Но она понимала, что ей отведена роль благодарного слушателя.
– Знаешь, Маша, я вот в депутаты городской думы решил выдвигаться. Надо что-то менять в нашей жизни. И это серьезно для меня. Мне непонятно, как можно жить, как ты живешь. Диссертация, кафедра… Людям нужно больше, чем шесть соток, им нужен весь мир.
«Так это еще Чехов говорил, кажется. И умер во цвете лет», – огорчилась Маша.
– И я не сверну с этого пути. Начну с уровня города, а там… Скоро начнем подписи для моего выдвижения независимым депутатом собирать. Поможешь?
Маша отчаянно закивала. Велик утвердительно скрипнул.
– Хотя я тебя не осуждаю, – милостиво сказал Петр, – все же у женщин на генном уровне другая мотивация зашита. Вы приспосабливаетесь к миру, а мужчины меняют этот мир. Мужчина еще в пещерный период уходил на охоту и добывал мамонта. Он менял ресурсную обеспеченность семьи. А женщина уже из имеющихся ресурсов создавала быт.
Приспосабливала добытое мужчиной – шкуру, мясо, кости, то есть обходилась тем, что ей давали. Я таких, как ты или Лера, не осуждаю. Ваше право быть амебами, это оправдано долгой эволюцией. Мир менять будем мы, молодые и настырные, такие как я и Сашка.
– А Дима? – зачем-то спросила Маша.
– Дима… Он умный, но вялый. Такой только в подпорки годится, но в фундамент нового общества его класть нельзя, – задумчиво ответил Петр.
Маша не успевала вести счет открытиям этого вечера. Первое – ее поцеловали, это первое и по порядку, и по степени значимости. Второе – Петр решил двинуться в депутаты, и, похоже, она первая, кому он об этом рассказал. Значит, доверяет. Может быть, даже ценит ее как соратницу и единомышленницу. И еще он рассчитывает на ее помощь. Это тоже можно отнести в копилку личного счастья. Третье – он приравнял ее к амебе, но вроде как без осуждения, просто в порядке констатации факта. Обидно, но справедливо. Борец из нее – как гвоздь из пластилина. Что в итоге? Он станет бороться за все прогрессивное, а она тихо гордиться им и приспосабливать добытые им шкуру и кости для их совместного счастливого будущего.
Оставив велики, они пошли в гостиницу. Петр больше не целовал Машу. При прощании он ограничился нейтральным «пока», и это огорчило ее. Но нет повода раскисать. Разве может подруга революционера жаловаться на недостаток внимания с его стороны? Нет, она выше этих бабских штучек. С сегодняшнего дня она начнет выдавливать из себя амебу по капельке, как Чехов выдавливал из себя раба.
И вечером, оставшись одна в своем номере, Маша нашла в Интернете адрес приемной губернатора своей родной области, Зауралья, и написала короткое, но пламенное письмо.
«Добрый день, господин губернатор! Пишет вам Мария Соловьева – жительница Зауральска, которая временно находится в Брюсселе. Этот город является неофициальной столицей Европейского союза, и тут много всего хорошего. Но не все из этого мы можем и должны брать на вооружение. Я имею в виду мирное вооружение. Но есть вещи, которые нужно взять обязательно, и это будет недорого стоить для нашего областного бюджета. Например, велосипедные дорожки. В Брюсселе они повсюду, и можно даже использовать велик вместо трамвая или автобуса. А у нас таких дорожек нет. Ни одной на весь город. А ведь у нас областной центр, и пять месяцев в году нет снега, а значит, можно почти полгода молодым людям экономить на общественном транспорте, тем самым разгрузив его для тех, кто не любит или не умеет кататься на велике. Мне кажется, что это неправильно, это отбрасывает наших людей на задворки Европы. С этим надо что-то делать, менять как-то ситуацию. И желательно в лучшую сторону. Надеюсь, что вы примете меры в этом направлении, и у нас появятся велосипедные дорожки».
Маша перечитала письмо, подумала и исправила «велик» на «велосипед». Получилось более официально и аргументированно. Довольная собой, ощущая сопричастность к идеям Петра, Маша переписала письмо начисто. Она сознательно выбрала рукописный вариант, справедливо рассудив, что электронное письмо от неизвестной Маши легко затеряется в спаме.
Адрес областной администрации нашелся в Интернете. Завтра с утра заедет на почту и отправит письмо на имя губернатора Зауралья. План по выдавливанию из себя амебы на сегодняшний день был выполнен.
Маша заснула быстро и счастливо, даже не догадываясь, какую бомбу заложила этим письмом под свою жизнь. И не только под свою.
Глава 1
Щедрый подарок
Бетховенское «та-та-та-там», поставленное в качестве рингтона, разбудило Льва Михайловича. Он плохо понимал, который сейчас час. Едва светало, хотелось спать и материться. Но отключать телефон на ночь и игнорировать ночные звонки он себе не позволял. Более того, его мобильный телефон, включенный на максимальную громкость, всегда лежал у изголовья, потому что работа у него была нервной и срочной. Зато выгодной.
Лев Михайлович жил в Москве, а зарабатывал где придется. Он был выездным политтехнологом. Впрочем, он не любил это слово, ведь технология – это что-то поставленное на поток, от него веет конвейерной сборкой и рутиной, штамповкой и стандартом. А то, чем занимался Лев Михайлович, требовало индивидуального подхода и полной креативности. Иногда на грани отчаянного ловкачества. Он обслуживал политическую элиту страны. Правда, про себя он считал, что в стране нет ни политики, ни достойной элиты. Однако даже ночью боялся проговориться об этом самому себе.
Ночной звонок говорил о том, что ему звонят из тех географических широт, где уже наступило утро. Из-за Урала, значит. Лев Михайлович моментально провел ревизию родных зауральских просторов и не обнаружил поводов для звонка. Выборы губернаторов пройдут этой осенью в нескольких губерниях, но заказы на них уже разобраны. В этом месте Лев Михайлович скривился, вспомнив, как он бился за эти заказы, но проиграл. Такие сбои нервировали Льва Михайловича, потому что свидетельствовали о том, что где-то на самом верху появились кураторы, благоволящие к его конкурентам. Эта мысль последнее время сверлила ему мозг, и он непрерывно пытался вычислить силы, работающие против него. Но своих благодетелей конкуренты не сдавали, поэтому приходилось только догадываться о том, кто именно лоббирует интересы более удачливых коллег. В этом сезоне у Льва Михайловича было негусто с заказами, именно поэтому он так резво подхватил трубку.
На дисплее высветилось «Чернышов». Сердце Льва Михайловича забилось возбужденно и оптимистично. Это был губернатор Зауральской губернии, не самой крупной, но и не мелочовки. Но там, кажется, нет выборов в этом году. Что нужно Чернышеву?
– Да, Сергей Палыч, внимательно слушаю! – Лев Михайлович попытался придать голосу нужную пропорцию угодливости и чувства собственной