— Хочу! — ответил он, играя желваками на гладковыбритых щеках.
— Трахал твою будущую женушку, — ехидно усмехнулся я и стал наслаждаться реакцией отца, — и она громко стонала от удовольствия, просила называть ее мачехой! И, кстати, эта подстилка сказала, что пасынок удовлетворяет ее лучше, чем будущий муженек!
— Ах, ты ж, сученыш! — он резко замахнулся и в лицо мне прилетел отцовский твердый кулак.
От силы удара меня откинуло в сторону, и сразу же защипала нижняя губа. Прикоснувшись к зудящему месту, я увидел на пальцах кровь и громко засмеялся. Во рту стал медленно распространяться привкус металла.
— Я отправлю тебя в Англию! — грубым тоном прошипел он и вышел из квартиры.
Я тут же выбежал босиком в подъезд и закричал ему в след:
— Хочешь окончательно от меня избавиться? Давай, отправляй! Только знай, что отъезд в Англию не будет мне наказанием! Я буду рад свалить от тебя подальше!
Выплеснув эмоции в коридор, я громко захлопнул входную дверь и пошел в ванную. Подойдя к зеркалу, я увидел рассеченную губу и капельки крови, хаотично расположенные на мятой футболке. Стянув всю одежду, я забрался в душевую кабину и резко покрутил вентиль. На голову тут же хлынула холодная вода, и стала тонкими струйками сбегать по разгоряченному телу. Проскользнув по разбитой губе, которая от прикосновения с водой резко защипала, она стала окрашивать чистую жидкость в поддоне в яркий алый цвет.
Такие отношения с отцом были привычными для нас обоих. Мы всегда говорили на повышенных тонах, и я даже забыл, когда мы в последний раз нормально с ним общались. Все началось со смерти мамы. Мне было шестнадцать, когда она заболела и через год умерла. Но не успело ее тело остыть, как этот старый подонок сразу же приволок в дом молодую девку и вскоре женился на ней. Потом их была огромная вереница, и я уже сбился со счета, сколько раз он был женат.
На мое совершеннолетие отец подарил мне огромные апартаменты в центре столицы и таким образом избавился от меня и от моего осуждающего взгляда. Но я с радостью принял его подарок и ни разу не пожалел, что уже почти пять лет живу отдельно от него и его развратного поместья.
Свое отсутствие в моей жизни отец компенсировал дорогими машинами, крупными суммами денег на расчетном счете и устранением моих проблем, типа очередного отчисления из универа. Я был уверен, что завтра мне позвонит декан и скажет, что я вновь восстановлен, так как Распутин Андрей Михайлович, уважаемый в городе человек и по совместительству мой отец, не может допустить, чтобы его сын остался неучем без высшего образования. Когда встал вопрос, куда мне поступать, мое мнение было полностью проигнорировано и меня насильно запихнули в самый престижный ВУЗ. После этого я начал досаждать отцу и в плане учебы, а точнее моего в ней безучастия.
Обернув полотенце на поясе, я вышел из ванной и направился в кухню, чтобы приложить к губе лед. Порывшись в морозильной камере, я нашел кусок замерзшего бекона, накинул на него небольшое полотенце и приложил к травмированному участку. Включив кофеварку, я вышел на террасу, подошел к перилам и посмотрел вниз. Мой черный порш панамера небрежно стоял на площадке, расположившись аж на три парковочных места. Сверху не было видно каких-либо повреждений, что уже было хорошо. По манере парковки, было понятно, что вчера я приехал на нем.
Когда кофеварка издала характерный писк, оповещая меня о готовности кофе, я положил обратно бекон в морозилку, налил себе горячего напитка и вернулся на террасу. Достав из красной пачки сигарету, я обхватил фильтр губами и, сморщившись от боли, поднес коллекционную зажигалку к лицу, откинул крышку и медленно затянулся.
Я посмотрел на стальной корпус зажигалки, на котором была изображена голова льва. Это была единственная вещь, оставшаяся от мамы. Когда-то она принадлежала ее деду и перед своей смертью мама отдала ее мне. Она знала, что после ее ухода отец не оставит ни единой вещи, которая напоминала бы о ней. Он стер маму из своей памяти, будто ее никогда и не существовало. И этого я ему никогда не прощу!
Глава 2
Наступил очередной вечер, ничем не отличавшийся от других, и я стал собираться на тусовку в клуб. Надев темно-синие джинсы-дудочки, футболку-поло бардового цвета, я пригладил выбивавшиеся прядки волос и, побрызгав пару раз на тело приятным мужским парфюмом, вышел из квартиры.
На своем скоростном порше я быстро доехал до клуба и, припарковав его неподалеку, направился к входу. Здесь, как обычно, толпились люди, желая быстрее пройти внутрь. Преодолев очередь, я подошел к охранникам и, осмотрев с ног до головы впереди стоящих двух девчонок, прошмыгнул между ними.
— Добрый вечер, Егор Андреевич! — пробасил один из амбалов и отстегнул цепь, пропуская меня вперед.
Я обернулся и посмотрел на лица приглянувшихся мне красоток. Они обе сразу же улыбнулись мне, состроив невинные глазки. Я подмигнул им и поспешил скрыться за массивной металлической дверью. «Трубы горели», и надо было срочно выпить.
Все друзья уже сидели за столом, который располагался на втором этаже и находился за прозрачным стеклом позади сцены с ди-джеем.
— Привет, Егор! — пожал руку мне владелец этого клуба Федя, мой друг.
— Приветствую! — я помахал остальным, половину из которых я сегодня видел впервые.
Я плюхнулся на диван и потянулся за начатой бутылкой виски. Налив в пустой стакан охлажденную янтарную жидкость, я закинул туда еще три кубика льда и сделал глоток. Алкоголь тут же проник в рану на губе и та предательски защипала. Я прислонил ко рту тыльную сторону ладони и немного скривился.
— Кто это тебя так? — указал на меня еще один мой друг, Данила.
— Отец! — равнодушно сказал я и выпил виски до дна.
— За что? — спросила незнакомая любопытная девка, сидевшая рядом со мной.
— Не твое дело, — усмехнулся я и вновь потянулся за бутылкой.
— Старик, не дерзи! — осадил меня Федя и положил руку на плечо. — Давай, рассказывай!
— Я сказал, что трахал Милу! — спокойно произнес я, откручивая крышку и снимая ее с горлышка.
— Что? — Данила подскочил с места и пододвинулся ближе, боясь из-за громкой музыки упустить все подробности.
— Ты че, реально ее трахнул? — удивленно спросил Федя, заглядывая в мое лицо.
— Да расслабьтесь, придурки, — засмеялся я и посмотрел на них по очереди, — я бы к этой шлюхе на пушечный выстрел не подошел бы! Это я так, отца позлить.
— Ну, ты даешь, дружище! — усмехнувшись, выдохнул Данила и откинулся обратно на спинку дивана.
— Ты когда-нибудь дошутишься! — настращал меня Федя и, стукнувшись своим стаканом о мой, выпил его содержимое до