Отдёрнув руку, Артём выехал на дорогу.
Впереди показались очертания деревни, размытые дождём силуэты домов. Артём нахмурился, поджал губы. Казалось, с каждым километром пути его настроение ухудшается.
– Больше никуда не ходи, хватит тебе фотографий! Собери вещи и ложись спать.
– В четыре часа дня?!
– Завтра ранний подъём.
Подъехав к дому Тамары Степановны, он остановил машину, но не выключил мотор.
У него серые глаза, внимательные, с проблесками цвета ржавчины. Я успела их разглядеть, пока он пристально смотрел на меня. Придвинувшись, нажал кнопку моего ремня безопасности. Ремень скользнул по моей груди и повис на плече. Я замерла, пойманной птицей затихла в близости его тела. Большого, сильного, чужого.
Он потянулся, плечом коснулся моей груди и… открыл мою дверь. Намекнул, что мне, незваной гостье, пора убираться из его машины и его жизни.
Я судорожно вдохнула, заполнила лёгкие мужчиной, влажным теплом его волос, каплей одеколона, дымкой сильного тела. Хотелось его обнять. Я, чёрт возьми, хотела обнять постороннего мужчину в его машине.
И могу поклясться, он знал об этом. По моему потерянному взгляду, по движению моих губ и неровному дыханию.
Мои ощущения нелепы, но их невозможно подавить. Артём был груб со мной, но при этом всё в нём гипнотизировало меня – движения, слова, даже его личные вещи. Даже крошки на его столе. Разум протестовал, но взгляд не мог оторваться от незнакомца. И мысли тоже.
Из таких ситуаций есть только один выход – бежать.
Соскользнув с сидения, я буркнула «спасибо» и поспешила в дом, в окне которого маячили две женские фигуры. Тамара Степановна и соседка. Они снарядили меня в путь к реке и послали Артёма следом, а теперь смущённо избегали моего взгляда, таращась в чашки с золотыми ободками и синим рисунком.
Тогда мне впервые подумалось, что нас с Артёмом пытаются свести. Но ради чего? Мы живём в разных концах света, и у нас нет ничего общего.
Что бы ни стояло за их намерениями и действиями, это больше не имеет значения.
Завтра утром я уеду.
Глава 2. Завтра я уеду
Охотники за мной не приехали.
Я ждала с восхода солнца. Словно обрадовавшись моему отъезду, тучи спрятались за вершинами гор. Солнце заползло на макушку сосны и свесило вниз жёлтое брюхо. Больше смотреть не на что, только в окно. Телефон включать бессмысленно, связи нет, да и книг с собой никаких. В доме тихо, вернее, было тихо, пока с улицы не донеслись крики.
«Я велел не вмешиваться! Не лезьте в мою жизнь!» – кричал Артём.
«Мы ничего плохого не сделали. Она хорошая девушка. Не горячись!» – защищалась Тамара Степановна.
Я слышала только отдельные фразы, но и по ним было понятно, что ссора как-то связана со мной. Внутри нарастало негодование. Я поднялась, прошлась по комнате. Ледяные доски пола обожгли стопы, однако их холод не потушил гнев внутри. Терпеть не могу, когда мною манипулируют и действуют исподтишка!
Подойдя к крыльцу, встала за дверью. Да, я подслушивала, потому что незнание разрушительно. Что-то происходит, а меня держат в неведении. Галина Максимовна отправила меня к Артёму, пустила в свободное плавание туда, где сплошные подводные камни и айсберги. А из меня и «Титаника» не получится, всего лишь чахлая лодочка. Вот меня и мотает во все стороны, и я не в силах сложить факты и события в складную разгадку. И настоять на ответах тоже не в силах, потому что толком не знаю, о чём спрашивать.
Рядом топтался Антоныч, жуя папиросу и решая, выдать меня или нет.
– Я договорился с Боровым, заплатил ему, а он ни с того ни с сего уехал и забыл третью пассажирку?! – крикнул Артём.
– Вот у него и спроси, почему он её забыл. Мне-то откуда знать? – возмутилась в ответ Тамара Степановна.
– Что вы ему наговорили? Как заставили его уехать без Эммы?
– Мы никого не заставляли. – Голос Тамары Степановны звучал неубедительно, лгунья из неё никудышная. – Тём, послушай… куда ж теперь Эмму-то? Ко мне сегодня постоялец приедет…
– Подселите его к Эмме, пусть живут вместе!
– Да что ты, право…
– А нечего было вмешиваться! – Артём злился, но кроме раздражения, в его голосе слышались нотки отчаяния.
– Ну как же так… Тёма! Куда ты?!
– Сами накрутили, сами и раскручивайте!
– Так, может, Эмма у тебя поживёт?
– Через мой труп!
– Тёма, подожди! Мы хотим как лучше… Дай ей шанс!
Дай ей шанс?!
Накопившийся во мне гнев выстрелил гейзером, и я выскочила из дома, пылая яростью. Только на крыльце осознала, что я босиком.
Артём, растрёпанный и злой, шёл к себе. Тамара Степановна бежала следом. Она увещевала, умоляла, но он только ругался в ответ. А потом обернулся и увидел меня, застывшую привидением на крыльце. Босую на влажных досках, хранящих память о зиме.
Выругавшись, он пнул комок грязи.
Тамара Степановна меня не заметила, поэтому продолжала увещевать. Её плаксивый голос раздражал, мешал сосредоточиться на мыслях, которые стремительно приближались к разгадке.
– Не надо так, Тём! Мы же тебе как родные. Если настаиваешь, мы отправим Эмму в город, но она хорошая девушка, и она не виновата. Оставь её у себя на пару дней, присмотрись. Она симпатичная, умненькая, добрая…
В моей голове что-то щёлкнуло, перемкнуло синапсы. Негодование и гнев вскипели, перед глазами опустилась красная пелена. Вчерашние догадки перетекли в уверенность.
Больные на всю голову сводницы, вот они кто!
Неужели всё дело в этом?! Начиная с бабушкиного письма, с просьбы Галины Максимовны и заканчивая вмешательством соседок – всё это попытка свести нас с Артёмом?! С незнакомцем, живущим за полмира от меня?
Мне и в голову не пришло такое, потому что это выходит за пределы разумного. Отправить ни о чём не подозревающую меня на смотрины в другой конец страны – это… с ума сойти! Коварный замысел двух старых подруг. Ради чего? Чтобы сунуть нос в чужие дела? Или чтобы сблизить две семьи, которые раньше… что? Поругались, а теперь хотят через нас помириться?
Артём либо знал, либо догадался о задумке бабушки и Галины Максимовны, поэтому и злился с первой встречи. Наверняка решил, что я в курсе дела и имела наглость заявиться к нему на смотрины. В ботинках с ромашками. Хорошо хоть Тамара Степановна верит, что я не подозревала о подставе, и на том спасибо.
Хотя какое тут может быть «спасибо»? Все они не в себе.
Я понеслась обратно в комнату на такой скорости, что чуть не сбила Антоныча с ног. Терпеть не могу, когда меня с кем-то сводят. Сталкивают лбами, как слепых котят, как дураков, не видящих своё счастье. Любовь нельзя рассчитать и замесить, как тесто. А бабушка со своей из ниоткуда взявшейся подругой обманули меня и отправили на край