Такой реакции я не ожидала. Арсению как будто безразлично, останусь я его дипломником или нет, хотя накануне он мне почти угрожал.
Какой странный тип…
– Но, полагаю, диплом практически написан. Осталось всего ничего, дерзайте, – недобро улыбнулся он и опять взялся за книгу.
– Но у меня есть вопросы!
– Вы же умная, Валерия, уверен, что быстро найдете ответы. Я буду ждать готовые главы. А теперь вы идите.
– Надеюсь, вы не перережете мне горло, когда я сдам вам работу? – не удержалась я.
– Нет, Валерия, вы – не та, из-за кого я бы хотел очутиться в тюрьме, – раздраженно бросил он и отмахнулся от меня, как от назойливой мухи.
Я хотела огрызнуться, но Арсений не дал, указав на дверь.
Без истории средневековой мысли и одного крайне неприятного профессора занятия пролетели мгновенно. Я даже не заметила, как звонок возвестил об окончании последней пары и свободе от учебы до понедельника. Правда, в отличие от сокурсников, для которых пятница являлась днем отдыха, я планировала заняться дипломом. И не последнюю роль в этом рвении сыграл Романов. Хотелось скорее закончить очередную главу, чтобы он не смог придраться к тому, что я плохо работаю.
Я уже почти добралась до жилого корпуса, но вдруг вспомнила про книгу. Ее обещал дать мой прежний научрук, но так и не успел – трагический случай оборвал жизнь Радзинского.
И пусть это нехорошо, но я решила найти книгу в личной библиотеке профессора Радзинского. Дом погибшего преподавателя пустовал, но я знала, что Павел Аркадьевич хранил запасной ключ под цветочным горшком на веранде.
Удача мне сопутствовала: ключ оказался на месте, на улице никого не было, и я беспрепятственно проскользнула в дом покойного профессора.
В нос сразу же ударил неприятный затхлый запах, захотелось распахнуть окно, но это было слишком рискованно. Похоже, в жилище Радзинского не приходили: мебель покрылась слоем пыли, разбросанные впопыхах вещи лежали явно не на своих местах.
Все было так, как в нашу последнюю встречу с Павлом Аркадьевичем. Чтобы не нагонять на себя грусть, я направилась в библиотеку и достала с полки нужную книгу.
Вернувшись в гостиную, я не удержалась, открыла фолиант, устроившись на диване, и машинально кинула свою сумку на журнальный столик, как делала всегда, когда приходила к Радзинскому работать над дипломом.
Но сумка не долетела до столешницы. И только теперь я заметила, что столик находится от дивана дальше обычного. Открытие заставило по-новому взглянуть на комнату и обнаружить странные детали.
Столик – дальше от дивана, подсвечники стоят под другим углом, рамки для фотографий немного сдвинуты. Я проводила у профессора дома много времени, поэтому прекрасно запомнила обстановку, в отличие от человека, попытавшегося воссоздать ее по памяти. Но кто это был и что ему надо в доме покойного? Может, искали гравюру, которую Павел Аркадьевич передал мне?
Значит, это мог быть только убийца.
Стоп! Я уже говорю про убийство? А я не сочиняю? Хотя я с самого начала это подозревала. Но что, если взломщик искал вовсе не рисунок? А чего же он хотел?
Наверное, вещь до сих пор находится где-то здесь. Нужно осмотреть дом Радзинского.
Начала я со спальни. Кровать, стол, тумбочка, диванчик, шкаф… Ничего такого, что могло бы привлечь внимание. Типичная комната одинокого пожилого мужчины. Ванную я осмотрела довольно быстро и тоже ничего не нашла. А вот в библиотеке пришлось повозиться. Я просматривала одну книгу за другой, пролистывая каждую страницу, заглядывая под каждый корешок. Ничего.
Снова ничего. Пока…
Я достала том Линдола Бишопа «Алхимия как путь к истине»[10], открыла его, но вместо страниц с текстом увидела прорезь, где лежала другая, похожая на карманную Библию, книжка. У нее не было ни автора, ни заглавия, только гладкая обложка из темно-коричневой кожи. Но самым интересным оказалось то, что вместо текста в ней были гравюры, причем каждая имела подпись.
Пролистав до середины, я отыскала уже знакомого повешенного. «Предатель».
Итак, гравюра называется «Предатель».
В голове тотчас возникла логическая цепочка и главный вопрос: кого предал Радзинский, что поплатился за это жизнью? Труд Бишопа я убрала на место, а вот таинственный сборник гравюр прихватила с собой.
Уже без особого энтузиазма осмотрела гостиную и кухню и, не найдя ничего интересного, решила вернуться в студенческий корпус. Конечно же, моя дипломная работа моментально ушла на второй план, уступив значимое место размышлениям о Павле Аркадьевиче. Получается, его смерть не несчастный случай и даже не убийство. Профессора приговорили к казни, он был в курсе приговора, поэтому и хотел бежать. Но Оболенка – закрытый университет, куда не так-то просто попасть кому-то со стороны.
Здесь Радзинский находился в бо́льшей безопасности, если только преследователь – не кто-то из Оболенки.
Другой вопрос, мучивший меня: изображение на потолке спортивного зала, ведь роспись также могла нести сакральный смысл. Мне не терпелось поскорее прийти в свою комнату и изучить загадочную книжку. Вдруг я увижу и другие изображения.
Кроме того, я никогда не обращала внимания на потолочные и настенные фрески Оболенки. А они могут быть весьма любопытными.
В детстве мама говорила мне, что на улице нужно быть осторожной. Всегда смотреть по сторонам и себе под ноги, чтобы не споткнуться и ни на кого не налететь.
И почему я плохо ее слушала? Погруженная в свои мысли, не замечала ничего вокруг и уже собиралась завернуть за угол, как вдруг с кем-то столкнулась. Я бы обязательно оступилась или даже упала, если бы кое-кто не успел меня подхватить.
Можно было и не поднимать голову: я сразу угадала, кто передо мной. Терпкий парфюм, как и прошлым вечером, дурманил, стоило только вдохнуть. Он, как ядовитый газ, проникал в легкие, пробирался до сердца, сводил судорогой горло.
Однако я посмотрела на мужчину, заведомо понимая, что окунусь в волну презрения и неприязни.
– Здравствуйте, Арсений Витальевич.
5. Игра
– Валерия, добрый день! – на удивление учтиво поздоровался Арсений и вроде бы приветливо взглянул на меня. – Хорошо, что встретил вас.
– У вас ко мне дело? – удивилась я.
– Да. – Он почесал шею, что выдало его тревогу. – Я ведь ваш руководитель. Мне стоит ознакомиться с вашей работой, прежде чем вы принесете на вычитку новые главы.
– С радостью покажу наработки, – вдохновилась я, а в душе промелькнула надежда, что с Романовым может что-то и получится, если он заинтересуется дипломом.
– В таком случае, если вас не затруднит, занесите черновики завтра в обед.
– Хорошо, в три вам будет удобно?
– Да, буду ждать, – ответил преподаватель. – Мой дом напротив коттеджа вашего прошлого руководителя: тот, что с зеленой крышей.
– Спасибо. Завтра буду у вас.
– Что ж, Валерия, всего хорошего. – Он поклонился, прямо как герой фильма про английских лордов, и пошел прочь.
Пусть не по своей воле, но Арсений попросил принести