– С чего бы мне вдруг нападать? – заносчиво фыркнул Луис Ву.
Кукольник промолчал.
– Вспомнил! – воскликнул Луис. – Вы трусы. Вся ваша этическая система основана на трусости.
– Не совсем точно, но подобное суждение нас устроит.
– Что ж, могло быть и хуже, – признал Луис.
У каждой разумной расы – свои причуды. И уж наверняка с кукольником будет проще договориться, чем с прирожденными параноиками-триноками или кзинами, с их взрывоопасным инстинктом убийцы, или малоподвижными грогами, с их… скажем так, внушающим тревогу заменителем рук.
При виде пришельца на Луиса нахлынул целый поток запылившихся воспоминаний. Данные о кукольниках и их торговой империи, об их взаимодействии с человечеством, об их внезапном и потрясшем всех исчезновении переплетались с такими давно утраченными образами и переживаниями, как первая сигарета с настоящим табаком, ощущение от клавиш пишущей машинки под неловкими нетренированными пальцами, зазубренные списки слов на интерлингве, звучание и вкус английского языка, юношеская нерешительность и робость. Он изучал кукольников по программе курса истории в колледже, а потом забыл о них на сто восемьдесят лет. Просто невероятно, сколько всего человек способен хранить в своей памяти!
– Если тебе так удобнее, – сказал Луис, – могу остаться здесь.
– Нет. Мы должны побеседовать лично.
Под белой шкурой кукольника нервно напряглись и вздрогнули мускулы, затем дверь телепортационной кабины со щелчком открылась, и Луис Ву шагнул в комнату.
Инопланетянин с достоинством отступил подальше.
Луис опустился в кресло – скорее для комфорта кукольника, сидя Ву выглядел более безобидным. Кресло было стандартной модели, с самонастраивающимся приспособлением для массажа, предназначенное исключительно для людей. Луис ощутил едва заметный, пожалуй, даже приятный смешанный запах чего-то типа пряностей и химикалий.
Инопланетянин присел на согнутую заднюю ногу и спросил:
– Теряешься в догадках, зачем я доставил тебя сюда? Потребуются некоторые объяснения. Что ты знаешь о моей расе?
– Со времен колледжа прошло немало лет. У вас ведь когда-то была империя? И то, что мы называем Известным космосом, являлось ее частью. Вы торговали с триноками, а мы встретились с ними только двадцать лет назад.
– Да, мы торговали с триноками. По моим сведениям, в основном посредством роботов.
– Ваша деловая империя существовала тысячелетия – не менее – и простиралась по крайней мере на несколько световых лет. А потом вы вдруг все бросили и куда-то пропали. Почему?
– Разве можно о таком забыть? Мы бежали от взрыва галактического ядра!
– Вот оно что. – Луис смутно помнил, что инопланетяне действительно обнаружили цепную реакцию новых звезд в сердцевине Галактики. – Но почему сейчас? Звезды ядра превратились в новые десять тысяч лет назад. Их взрыв не доберется сюда еще двадцать тысяч лет.
– Людям нельзя давать свободу, – сказал кукольник. – Вы лишь навредите самим себе. Неужели вы не понимаете? Излучение, которое несет взрывная волна, сделает необитаемой всю эту часть Галактики!
– Двадцать тысяч лет – это неописуемо долго.
– Гибель двадцать тысяч лет спустя – все равно гибель. Моя раса бежала в сторону Магеллановых Облаков. Но некоторые из нас остались, на случай если миграции кукольников будет грозить опасность. Так оно и случилось.
– Какая опасность?
– Я пока не вправе отвечать на данный вопрос. Но взгляни на это. – Кукольник потянулся к чему-то на столе.
Луис, пытавшийся сообразить, где у пришельца руки, увидел, что ему их заменяют рты, причем весьма неплохо. Вдоль мягких длинных губ, сухих, словно человеческие пальцы, шел ряд мелких утолщений. За ровными зубами подрагивал раздвоенный язык.
Кукольник осторожно подал гостю голографический снимок.
Поначалу Луис ничего не мог понять, хотя старательно всматривался в голограмму, дожидаясь, пока она обретет резкость. Маленький ярко-белый диск напоминал солнце класса G0, К9 или К8, кромку которого срезала черная линия. Но этот сверкающий объект никак не мог быть солнцем. Отчасти позади него на фоне космической черноты виднелась небесно-голубая полоса – сплошная, идеально прямая и с заостренными краями. Она была искусственной, шире освещенного диска.
– Похоже на звезду с обручем вокруг, – сказал Луис. – Что это?
– Можешь взять себе и изучить внимательнее, если хочешь. Итак, вот причина, по которой ты оказался здесь. Я предлагаю собрать исследовательскую команду из четырех членов, включая меня и тебя.
– И что мы должны исследовать?
– Я пока не вправе говорить об этом.
– Да перестань. Я еще не окончательно свихнулся, чтобы бросаться в омут с головой.
– Поздравляю с двухсотлетним юбилеем, – неожиданно сказал кукольник.
– Спасибо, – в замешательстве ответил Луис.
– Почему ты ушел с собственного дня рождения?
– Это тебя не касается.
– Касается. Доставь мне удовольствие. Луис Ву, почему ты ушел с собственного дня рождения?
– Просто решил, что двадцати четырех часов для двухсотлетнего юбилея слишком мало, и продлил его, отправившись следом за полуночью. Ты инопланетянин и не поймешь…
– Значит, ты был рад тому, как хорошо идут дела?
– Нет, не совсем. Я…
Луис вспомнил, что вовсе не был рад, даже наоборот. Хотя вечеринка и впрямь получилась что надо.
Празднество началось сразу же после полуночи – почему бы и нет? Его друзья прибыли из всех часовых поясов, и не было никаких причин тратить впустую ни минуты этого дня. Во всем доме хватало спальных мест, где можно было подремать, а для тех, кто не хотел ничего пропустить, имелись возбуждающие средства – как с интересными побочными эффектами, так и без них.
Кое-кого из приглашенных Луис не видел лет сто, а с другими встречался ежедневно. Кто-то в далеком прошлом был его смертельным врагом, в том числе и женщины. Некоторых из них он совершенно забыл и теперь удивлялся, насколько изменились его вкусы.
Естественно, на представление гостей друг другу ушло несколько часов его дня рождения. Он заранее заучил целые списки имен – многие из старых знакомых давно стали чужими.
А за несколько минут до полуночи Луис Ву вошел в телепортационную кабину, набрал код и исчез.
– Мне страшно наскучило, – объяснил он кукольнику. – «Луис, расскажи нам о своем последнем путешествии». «Луис, как ты столько выдерживаешь в одиночестве!» «Как умно было с твоей стороны, Луис, пригласить посла триноков!» «Давно не виделись, Луис». «Эй, Луис, почему для покраски небоскреба требуется трое джинксиан?» – «Трое кого?» – «Джинксиан». – «Один держит распылитель с краской, а двое трясут небоскреб вверх-вниз». Эту шутку я слышал еще в детском саду. Мертвый груз воспоминаний, бородатые анекдоты, и все это в одном огромном доме… Я просто не смог выдержать.
– Неугомонный ты человек, Луис Ву. Это ведь ты завел привычку периодически отправляться в «творческий отпуск» – одиночное путешествие?
– Уже не помню, когда это началось. Но вот прижилось ведь. Так поступают теперь большинство моих друзей.
– Но не столь часто, как ты. Каждые сорок лет или около того ты устаешь от любых отношений и покидаешь мир людей, устремляясь к границам Известного космоса. Ты остаешься за его пределами в одноместном корабле, пока вновь не почувствуешь потребность