Поэтому гелий считался важнейшим стратегическим ресурсом, его производство подчинялось Горному бюро, а экспорт находился под контролем министра внутренних дел. Крупный национальный резервный запас (которым все еще пользовались в 2013 году) был создан в 1925-м. Однако со временем производство гелия выросло, запасы пополнились, и правительство стало выдавать лицензии на экспорт.
Надо сказать, что среди населения идея о запрете на экспорт американского гелия продержалась дольше, поскольку президент Герберт Гувер счел нужным прокомментировать этот вопрос на пресс-конференции в 1930 году: «…Представление о том, что Соединенные Штаты препятствуют использованию гелия в развитии аэронавтики, совершенно ошибочно». Далее он уточнил: причина того, что экспорт гелия не увеличивается, заключается в том, что он в четыре раза дороже водорода и что водород можно «получить немедленно», в то время как обслуживающих станций с гелием в мире крайне мало[47].
Возможно, вы задаетесь вопросом, где мы берем водород, поскольку президент Гувер считал, что его легкодоступность очевидна. Частично на этот вопрос можно ответить, что существует много способов получения водорода, и, поскольку сам Гувер был горным инженером, он, вероятно, хорошо это знал.
В качестве прелюдии еще к одной известной катастрофе – шведской арктической экспедиции 1897 года с участием Андре, Френкеля и Стриндберга (родственника писателя с той же фамилией, с которым мы познакомимся в главе 12) – пароход Virgo («Вирго») перевозил чугун и серную кислоту на Шпицберген, где кислоту вылили на чугун. Водород, образовавшийся в результате этой реакции, собрали и использовали для наполнения воздушного шара Örnen («Орел»), который вскоре поднялся и улетел на север, и больше его никто никогда не видел.
H2SO4 + Fe → Fe2+ + SO2–4 + H2.
Рисунок 8. Если этот снимок корректно датирован 1924 годом, то изображенный на нем дирижабль USS Shenandoah, вероятно, содержит почти весь гелий, который на тот момент имелся в наличии. © CORBIS.
Однако чаще всего водород производят в результате нескольких связанных между собой остроумных процессов, в которых используются вода и углерод, а исходными материалами служат газ и нефть[48]; водород также можно получить путем прямого электролиза воды под действием электричества – эта реакция обратна потенциально взрывоопасной реакции окисления.
Итак, из-за легкости производства и большого количества возможностей срочной «дозаправки» водород по-прежнему оставался приоритетным газом для немецких и британских дирижаблей, а утверждение Гувера, сделанное им 10 октября 1930 года, вполне могло быть прямой реакцией на несчастный случай с британским дирижаблем R101.
Этот дирижабль был одним из двух первых воздушных судов, созданных в соответствии с государственным планом по внедрению авиасообщения с использованием дирижаблей. R101 разбился во время своего первого полета в окрестностях города Бове в Северной Франции всего через несколько часов после того, как пересек Ла-Манш. Это было правительственное воздушное судно, перевозившее британских госслужащих в Карачи (территория современного Пакистана), и многие надеялись, что R101 и его конкурент R100, произведенный на заводе Vickers, станут коммерчески успешными проектами.
Насколько привлекательно выглядели полеты на дирижаблях, можно понять, если сравнить график движения по этому маршруту: перелет самолетами компании Imperial Airways занимал восемь дней с 21 остановкой; путешествие по морю длилось четыре недели. R101 обещал пройти этот маршрут за пять дней всего с одной остановкой (в египетском городе Исмаилия), и при этом с удобствами «роскошного летающего отеля».
Само крушение, произошедшее ранним утром 5 октября 1930 года, за пять дней до пресс-конференции Гувера, было не особо кровавым, и при других обстоятельствах дело обошлось бы лишь незначительными повреждениями. Однако последовавший за падением дирижабля пожар унес жизни 44 человек из 49 находившихся на борту пассажиров и членов экипажа. Очевидно, поражающим элементом здесь выступил горящий водород, но изначальными причинами катастрофы были фатальные административные, политические и технические решения, принятые лордом Томпсоном, государственным секретарем воздушного флота, и другими высокопоставленными чиновниками, большинство из которых лишились жизни в этом крушении. По крайней мере, именно так рассказывается в изданной 25 годами позже книге «Логарифмическая линейка» – автобиографии популярного британско-австралийского автора Невила Шюта[49]. Шют в то время был главным инженером дирижабля R100 конкурирующей компании Vickers (дирижабль в том же году уже благополучно совершил тестовый полет в Канаду и обратно) и обладал глубочайшими познаниями во всех аспектах дирижаблестроения. Этот несчастный случай поставил точку в государственной программе строительства дирижаблей и, похоже, на всю жизнь пробудил в Шюте антипатию к госчиновникам и идеалистические взгляды на частное предпринимательство.
Катастрофа с R101 и увеличившиеся поставки гелия из США, возможно, заставили инженеров, проектировавших цеппелины, пересмотреть свои идеи: когда в 1931 году разрабатывались планы двух однотипных дирижаблей, позже названных Hindenburg и Graf Zeppelin II («Граф Цеппелин II»), подъемной силой в них должен был стать гелий. Однако два политических изменения сделали это невозможным: приход к власти в Германии Адольфа Гитлера и национал-социалистической партии и избрание Франклина Д. Рузвельта на пост президента США.
Главным препятствием был не сам Рузвельт, а человек, которого он назначил на пост министра внутренних дел (и тем самым сделал его начальником над национальными запасами гелия), – это был крайне независимый чикагский политик, антифашист Гарольд Икес[50]. Икес отказался подписывать лицензии на экспорт гелия в Германию, и поэтому Hindenburg пришлось приспособить под водород. Однако важно отметить, что в целом США не бойкотировали нацистскую Германию и не накладывали на нее торговое эмбарго.
Большинство людей хоть раз видели съемку крушения дирижабля Hindenburg с аэродрома Лейкхерст. Многие, вероятно, также убеждены, как был убежден и я, что никто не мог выжить в этом крушении и пожаре. Все происходит очень быстро, и за считаные секунды огонь охватывает весь дирижабль. Я был приятно удивлен, узнав, что дело было совсем не так: спаслись больше половины пассажиров и членов экипажа, а некоторые – в том числе Йозеф Шпе – отделались лишь незначительными травмами (конечно же, многие были серьезно ранены, и из 97 находившихся на борту 35 человек погибли, а с ними еще один человек из наземного экипажа).
Катастрофа R101 в Бове по большей части забыта, хотя можно утверждать, что она была гораздо страшнее, а вот крушение дирижабля Hindenburg известно во всем мире благодаря совсем не чудесному «закону СМИ»: если событие не попало на пленку, его все равно что не было.
Похоже, не существует единого мнения