Кристиан прекрасно разбирался в людях, поэтому не сомневался: Хайрам не из тех людей, кто готов легко примириться с проигрышем.
— Покажите свои карты, — сказал он, уравнивая ставку.
— Четыре туза, — сказал коммерсант, ухмыляясь. И выложил на стол еще три туза.
Но его триумф оказался недолгим.
— Стрит-флеш. — Кристиан выложил свои карты. — Королева, видите?
Несколько мгновений Хайрам в изумлении таращился на карты. Затем, к облегчению Кристиана, рассмеялся:
— Четыре туза — это лучшая комбинация в моей жизни, и я все равно не выиграл!
Все еще смеясь, Хайрам откинулся на спинку стула, покачивая головой в искреннем недоумении.
— Вы просто удачливый сукин сын, ваша светлость.
Но Кристиан знал, что одной лишь удачи в картах недостаточно. Из-за огромных долгов, которые успел наделать перед смертью его расточительный старший братец, он не только стал новым герцогом Скарборо, но и обзавелся необходимостью найти более прибыльный и стабильный доход, нежели игра в карты. Какая ирония! Братца Эндрю продолжали считать хорошим сыном даже после того, как братец умудрился превратить в ничто целое состояние, в то время как он, Кристиан, годами живший на карточные выигрыши, до сих пор оставался для своей семьи паршивой овцой.
Однако теперь он стал герцогом. И он больше не мог позволить себе день и ночь играть. Кристиан прибыл в Америку с единственной целью — завести связи с людьми, знавшими, как заработать деньги. И он был готов предложить взамен свои собственные связи в Британии, что, по его мнению, сулило немалые выгоды обеим сторонам. А накануне он был представлен Хайраму одним общим знакомым и теперь собирался провести весьма успешный вечер.
— Вскоре вы снова обнаружите эти деньги в своем кармане, мистер Берк, — сказал герцог, выкладывая перед американцем выигранные им фишки. — Если позволите мне купить паи в вашей новой трансатлантической телефонной компании.
— Но откуда вам известно об этом? Эти паи еще не были выставлены на продажу.
Кристиан улыбнулся:
— У меня уже есть здесь кое-какие связи, мистер Берк.
— Вы имеете в виду вашу сестру? Кажется, она была замужем за Роджером Шоу, за архитектором, не так ли?
— Да, именно так. И ей удается узнавать все последние нью-йоркские новости. Хотя теперь она вдова и большую часть времени проводит в Париже.
Коммерсант закивал и тут же спросил:
— А сейчас она здесь? — Он пристально взглянул на собеседника. — И если так, то она, должно быть, уже расписала все ваши визиты по дням.
Кристиан помолчал. Затем, взвешивая каждое слово, ответил:
— По правде говоря, моей главной целью в Нью-Йорке являются деловые встречи, а не светские.
Хайрам с улыбкой кивнул:
— Да, понимаю. Но сегодня, когда вы приняли мое приглашение сыграть, я надеялся…
Он не закончил, но в этом и не было нужды. Кристиан и без того знал, на что надеялся Хайрам Берк. Однако его интересовали только трансатлантические телефонные линии, а не брак с дочерью миллионера.
— Увы, в мои планы входит только налаживание связей, мистер Берк. И возможно, поиски стоящих международных инвестиций. Ваша новая компания кажется весьма интересной в этом смысле. Она представляется мне как нельзя более подходящей для капиталовложений.
— Так и есть, — согласился Хайрам. — Но только для правильного человека, ваша светлость.
Намек был очевиден. И все же Кристиан, хотя и не намеревался обеспечивать дочь Хайрама титулом герцогини, все же надеялся, что сможет стать коммерческим партнером миллионера.
Герцог уже собрался сообщить Хайраму, что вовсе не собирается становиться его зятем, но тут вдруг раздался знакомый голос.
— Снова за карточным столом, дю Кейн? — Вновь прибывший обладал безупречным британским произношением. — Впрочем, я не удивлен.
Кристиан поднял голову и невольно вздохнул, увидев графа Рамсфорда. Они когда-то вместе учились в Итоне, а затем — в Оксфорде. И оба оказались на американском континенте в одно и то же время, однако на этом сходство между ними заканчивалось.
Темноволосый потомок норманнских дворян и ирландских крестьян, Кристиан обладал крайне язвительным чувством юмора при полном отсутствии почтения по отношению к своему титулу. Во многом он все еще оставался необузданным юнцом, хотя и был уже взрослым мужчиной — морщинки в уголках его глаз свидетельствовали о долгих ночах за картами и виски, быть может, слишком долгих.
Более непохожего на него человека, нежели Рамсфорд, невозможно было даже представить. Правильные черты лица, светло-зеленые глаза и светлые волосы делали бы графа весьма привлекательным, если бы не безвольный подбородок. И еще — постоянная самодовольная улыбочка, всегда ужасно раздражавшая Кристиана.
Впрочем, он знал, что Рамсфорд был о нем столь же невысокого мнения, и потому эти двое по молчаливому соглашению всегда стремились — по возможности — избегать друг друга. Это было не так уж сложно, так как Кристиан испытывал отвращение к светским знакомым Рамсфорда. Однако он никак не предполагал, что может встретить графа здесь, в нью-йоркском игорном клубе. И теперь ему оставалось только одно — стараться быть вежливым.
— Да это же старина Рамми! — воскликнул он, улыбнувшись и придав себе беспечный вид. — Как же тесен этот мир!
— Мое почтение, дю Кейн. — Рамсфорд поклонился старому знакомому, затем повернулся к другим джентльменам, и Кристиану показалось, что при виде Рэнсома на лице графа промелькнуло изумление. — Добрый вечер, Артур, — любезно произнес он.
— Добрый вечер, лорд Рамсфорд, — отозвался адвокат. Взглянув на Кристиана, он пробормотал: — Так, значит, вы, двое британцев, знакомы?
— Со школьных лет, — объяснил Кристиан. — Итон и Оксфорд, знаете ли… Мы гребли в одной команде. Много лет прошло с тех пор, верно, Рамми? Однако странно встретить тебя именно здесь…
Граф усмехнулся и проговорил:
— Последний раз мы встречались на Дерби. Ты поставил немалую сумму на аутсайдера, насколько я помню. Знаешь, любопытно… Каждый раз, когда я вижу тебя, ты играешь, дю Кейн. — Он издал легкий смешок.
Кристиан стал герцогом совсем недавно, и его еще часто называли по фамилии, но он обычно оставлял без внимания эту ошибку, поскольку ему было совершенно наплевать на этикет. Однако сейчас он вдруг вспомнил школьные дни, когда Рамми, как и многие другие, принижал его за французскую фамилию, за наличие ирландских корней и за то, что он был всего лишь вторым сыном герцога. Криво усмехнувшись, Кристиан проговорил:
— Теперь можешь называть меня Скарборо, старина. Вернее — герцогом Скарборо.
Лицо графа исказилось гримасой, и он пробормотал:
— Да-да, разумеется… Прошу прощения, Скарборо. И примите мои соболезнования по поводу кончины вашего брата. Должно быть, вы… — Граф окинул взглядом покерный стол. — Должно быть, вы убиты горем.
Кристиану удалось сохранить на