– Я с соком, – я перевела взгляд на стакан с вином.
– А вот сок, – он тоже на него покосился и, вероятно, начал что-то подозревать, – можете позже допить. Давайте, жду.
Я утёрла слезы, заварила чай и зашла в кабинет. Поставила чашки на стол. Села.
Он отодвинулся от монитора и посмотрел на меня.
– Кто Вас обидел? Давайте его уволим.
И среди всей моей тоски-печали мне так ярко представилось, как Артем вылетает из банка, а я из окна выбрасываю его вещи. Я рассмеялась.
– Вот потому и не скажу.
– Хм. Но я мог бы его уволить, да? Это кто-то из наших, значит, – он принялся за свой чай.
А мне стало так тепло, я почувствовала поддержку, защиту, безопасность, уверенность. Все, чего хочется и что нужно в такую минуту. И без лишних слов.
– Могли бы. Но не станете, да?
– Похоже, не стану. Вам лучше?
– Знаете, лучше. Правда. Давайте подпишем документы? Их целая куча накопилась, мне постоянно звонят и спрашивают о них.
Он подписал документы, и я вышла из кабинета с ними и с чаем, к которому не притронулась.
Я продолжила работать в сносном расположении духа. Мне писала подруга. Артему хватило ума не дёргать меня больше. Я получила свою поддержку и на день этого хватило. А вот вечером, когда я не получила свое привычное сообщение от него, меня снова накрыло. И пришла эта противная мысль: «Вот если бы я согласилась дружить с ним, наше общение бы продолжилось. И как знать, может он бы выбрал меня. Ведь я прекрасна, спору нет, как может кто-то быть лучше?»
Но, как мне сказала подруга: «А с чего ты взяла, что он искал кого-то получше? Может он искал наоборот попроще.»
Но пока что даже от этой мысли легче не становилось. Было ужасно, было больно. А еще было интересно – кто это такая, что за прекрасная собеседница, на которую он меня променял?
Я вычислила это на следующий же день. Он был предсказуем: водил ее теми же маршрутами, что и меня. Мне понадобилось всего лишь выйти в то же время в то же место, куда мы обычно выходили на прогулку в парк. И это действительно оказалась девочка с темными волосами, собранными в хвост.
XIII
Я сидела на работе. Последний день перед отпуском. Руководитель поехал по встречам и у меня было много свободного времени. Потому я начала думать, и мысли мои были тяжелыми и горькими. На следующий день предстояла поездка в Краков. Вот, я лечу туда, а Артем нет. Он будет со своей новой барышней. Ей-то небось и цветы дарит. Я снова расплакалась, думая, что поскольку шефа нет и все знают, что его нет, никто не придёт.
Но в приемную влетело облако парфюма, а за ним зашёл один из наших новых директоров. Молодой мужчина, общительный, всегда на позитиве и у нас с ним установились скорее дружеские, чем деловые отношения. Как обычно – громкий и занимающий собой все пространство.
– Привет! Что тут у вас нового? – он сиял и говорил так, вроде перед ним была публика в пару сотен человек, а не одна я.
– Извини, шефа нет, после обеда вернётся. – я пыталась спрятаться за монитором.
– Эй, что с тобой? – он остановился как вкопанный и, кажется, совершенно не услышал ни слова из того, что я сказала.
– Плачу. – Я включила капитана очевидность.
– Так. Плачешь. Вижу. Понял. А почему?
– Я завтра лечу в Краков. Собиралась с молодым человеком. Но оказалось, что мы с ним не состоим в отношениях.
– Ага. Понял. Внезапно. Да. Я могу тебя как-то поддержать?
– Разве что материально, – решила отшутиться я. Мне не хотелось продолжать этот разговор. Мне хотелось поплакать в одиночестве без объяснений.
– Хорошо, – сказал он и вышел. Вернулся через 15 минут. Положил передо мной на стол стопку денег. – Купишь себе чего-нибудь. Это подарок. Надеюсь, теперь ты будешь улыбаться, а не плакать. – Он подмигнул и вышел. А я сидела с открытым ртом, так ничего ему и не ответив. Но плакать я действительно перестала.
Снова одна я отправилась в путешествие, но в этот раз никто меня не встретит. Однако же в Кракове я поймала ощущение, что меня там ждали. И дело не только в людях, которые мне улыбались или подходили и спрашивали, нужна ли мне помощь, потому что я выглядела потерявшейся. Сам город принимал меня. Он был красивым и ласковым, а в невероятно мягкий воздух я куталась, как в одеяло. У меня было три дня.
Я гуляла по достопримечательностям, впитывала в себя звуки, картинки, запахи, движения, голоса, вкус блюд и напитков, улыбки людей. Я и сама постоянно улыбалась, мне было хорошо. Я была спокойна. Новая обстановка и полное одиночество, кажется, хорошо на меня повлияли. Даже отсутствие сообщений от Артема не так остро воспринималось. Я была в другой стране, в незнакомом городе. Я могла быть какой угодно, я могла быть кем угодно, я могла быть совершенно другой, неизвестной самой себе или полностью собой. Мне кажется, я даже дышала свободнее и хмелела от этой свободы без вина.
У замка Вавель я долго сидела на лавочке, рассматривая его странную архитектуру. Затем наблюдала, как Висла растекалась водой по равнине, и такое же спокойствие растекалось во мне.
По дороге от замка к Рыночной площади я увидела собор и меня словно потянуло внутрь. Это был костёл святого Петра и Павла. Я вошла и села на скамейку. Просидела минут пять осматриваясь вокруг и уже собиралась уходить, но тут на меня нахлынуло. Все обиды, вся несправедливость, все недополученное, все разрушенные иллюзии просто свалились на меня, я словно видела их, ощущала тяжесть, и покатились слезы. Я плакала так, как плачут те, кто теряет самое дорогое, самое ценное. Я плакала безутешно. Я не пыталась даже остановиться, мне хотелось, чтобы вся обида вылилась из меня, чтобы слезы капали прямо на пол собора и чтобы вместе с ними тут на полу осталась моя печаль.
Я не знаю, были ли там какие-то люди. Не помню ни запахов, ни звуков, я не знаю, были ли там витражи и роспись на стенах, горели ли свечи. Мне казалось, что этот костёл был построен для моих слез. Я не планировала в него заходить, но была рада, что зашла.
Прошло двадцать минут, а может три часа, я потеряла ощущение времени и была там пока не выплакала все слезы и не разобралась с обидами и претензиями. Я все это проговорила и оставила там. Наверное, это была моя молитва. И, вероятно, она была услышана. Сразу же.
Я вышла из собора обновлённой. Все вокруг стало еще ярче, еще насыщенней, еще вкуснее. Жизнь – текучей