Уже понимая, что кастет мне не особо пригодится и пора бы схватиться за рогатину, я всё-таки дал три выстрела огненными стрелками по огромной морде чудовища. От огня фимомениарк дёрнулся и слегка споткнулся, но курса не сменил. Вжикнул, натягиваясь, трос, поднимавший колья, и вся наша конструкция поползла вверх. Я ухватился за рогатину, вставляя её в выкопанный в каменистой почве упор — и направляя прямо на несущуюся тушу.
А потом мир снова завертелся бешеным волчком, перемешивая в одном адском котле вонь из пасти, запах палёной шерсти и моего пота, яростный рёв медведя и мой крик, треск и грохот, свист ветра в ушах… В этот раз я всё-таки приложился о землю, хотя и не слишком сильно — удерживающий меня трос натянулся и смягчил падение, в следующий миг отрывая тело от земли. Подъём начался так же резко, как и оборвался спустя всего несколько секунд. Я завис над землёй буквально метрах в четырёх, всё ещё доступный для удара лапой с огромными острыми когтями.
Извернувшись, я уставился на фимомениарка, который в то же время посмотрел на меня… Наверно, мы оба представляли собой жалкое зрелище: медведь с двумя торчащими в боках обломками кольёв, пастью схвативший трос, тянувшийся к нашему дирижаблю — и я, болтающийся, как наживка на крючке, покрытый синяками, грязью и кровоподтёками…
— Рубари!!! — заорал я, увидев, как медведь начинает медленно приближаться. — Врубай на полную!!!
Механик то ли не услышал меня, то ли и так уже врубил на полную, но нужно было время… В общем, через долю секунды он и сам появился в двери трюма, схватился за трос и принялся вручную подтягивать меня наверх. А наш слишком умный враг принялся подтягивать лапами и зубами другой трос — причём вместе с нашим дирижаблем. Понимая, что никак не успевает, чудовище ещё и подцепило лапой тяжёлый обломок кола и весьма метко запустило им в меня. Догадавшись о его гадских намерениях буквально за пару секунд до броска, я хотя бы успел перевернуться, подставляя ноги, а не свою драгоценную голову. Удар пришёлся на трос, после чего бревно чуть повернулось и обидно (да и больно!) долбануло меня по ягодицам, по бедру и по руке, которой я его отвёл в сторону.
Второго броска мохнатого снайпера я решил не дожидаться — быстро перебирая руками и ногами, я устремился вверх. Медведь, кстати, больше ничем и не кидался. Только злобно пыхтел и пытался удержать за трос рвущийся в небо корабль, как улетающий вверх воздушный шарик…
— Не взл-тим! — пропыхтел Рубари, когда я ввалился в трюм. — Не зн-ю п-ч-му!
— Потому что одна сфера пустоты отключена! — крикнул я, поднимаясь на ноги и бросаясь в рубку.
— П-мей м-ня зн-ч-льный! — ругнулся Рубари¸ кидаясь следом.
Добежав до рубки, я снова включил сферу пустоты, пока Рубари выпускал излишки воздуха, чтобы уберечь аэростат от пробоев. Дирижабль дёрнулся и начал медленно подниматься. Я подскочил к окну в техническом отсеке и уставился вниз — фимомениарк всё ещё был там. Висел, вцепившись зубами в канат — и даже раскачивался, заставляя всего нашего «Шарка» опасно скрипеть.
Высунув руку с кастетом в окно, я попытался достать эту мохнатую тушу выстрелами, но целиться было неудобно — и в результате я лишь трос зацепил воздушным лезвием. Впрочем, этого оказалось достаточно, чтобы избавиться от нашего мохнатого и очень злого балласта. Огромная тварь сорвалась и рухнула вниз, с грохотом и обиженным рёвом — видимо, обиделась она на возмутительное нарушение честных правил поединков.
Я снова бросился в рубку, чтобы остановить подъём, а затем спустился в трюм, открыл дверь в борту и уставился вниз. Там, метрах в пятидесяти под нами, ревел от боли и досады разъярённый фимомениарк, пытаясь идти обратно к пещере и припадая сразу на обе задних лапы. Впрочем, спускаться к пребывающему в ярости гиганту я бы не решился, будь он хромым хоть на все четыре конечности… Фимомениарк, несмотря на все полученные травмы, явно собирался жить вечно. А передних лап ему бы сейчас вполне хватило, чтобы меня добить…
Иногда я, конечно, могу тупить, но вот тут меня осенило. Вспомнив, как гад кидался в меня обломком кола, я огляделся, но в трюме из подходящих снарядов были только камни, которые я сам и натаскал. Развернувшись, я подхватил тяжёлый круглый камень двумя руками и громко крикнул Рубари:
— Держи меня за пояс! — сам же высунулся из двери, размахнулся и запустил камень вниз.
Снаряд, весом килограммов пятнадцать, понёсся в фимомениарка, врезавшись в землю совсем рядом с мохнатой тушей. Но я уже подхватил следующий, а потом ещё и ещё один… Пятый снаряд, наконец, угодил зверю по спине, заставив того разлечься на земле, а седьмой — влетел в голову, окончательно прекратив земные мучения несчастного медведя-переростка.
Камни раскиданы! Это удобно, не правда ли?
Удобно, да… Неудобно теперь будет всю эту тушу разделывать. Впрочем, меня ожидал и ещё один подарок — жидкость в семечке пневмы полыхнула, и я почувствовал, что меня вот-вот стошнит… Но всего через несколько секунд тошнота отхлынула, а внутри меня словно пузырь надулся, мешая нормально вздохнуть.
Семечко жизненной энергии достигает третьего уровня!
Радоваться, правда, этому сейчас было некогда. На рёв и звуки боя начали подтягиваться самые смелые и привычные к солнцу чудища с поверхности. Они всё ещё опасались приближаться к грозному медведю-переростку, но времени до того момента, когда решатся, оставалось совсем мало. Я спустился на тросе, протянул под огромной тушей два толстенных ремня из кожи, каждый из которых был способен удержать под тонну веса — а от ремней к креплению на днище гондолы протянул ещё четыре каната. Помнится, так вертолёты на Земле перевозят животных из зоопарка. Конструкция подвеса для переноски ценных грузов у нас была сделана намного раньше — а сейчас мы просто воспользовались ею, чтобы не потерять свою первую добычу. В результате мишку мы всё-таки зацепили и подняли. Наш бедный дирижабль ревел винтами, но старательно тянул всех нас в сторону Саливари.
Для разделки туши мы использовали небольшую скалу, высившуюся островом посреди реки, зажатой в русле между каменистыми холмами. Дирижабль с натугой, но дотащил её до этого места, хотя было понятно, что на скалу всего мишку нам затянуть. Сняли шкуру, очистили от жёсткого и несъедобного мяса кости передних и задних лап, а потом вычистили череп. С грудной клеткой и позвоночником слишком долго