Лишний раз, конечно. Фор-Ност был жестоким местом, где жизнь стоила куда дешевле потраченного на неё патрона. Если бы не это — тут бы все уже давно друг друга перебили…
Рональд, как обычно, был не один — он почти никогда не бывал один. Старик не стал подходить сразу. Подал знак, что хотел бы пообщаться наедине, и уселся на брёвнышко неподалёку. Пока ждал, он старательно растирал поясницу. И мышцы правой ноги, и руки… В его возрасте всё, что в молодости казалось сущей мелочью, теперь вылезало нездоровьем и хворями.
И ещё болью. К боли можно привыкнуть, ведь боль — всего лишь признак неполадок в теле. Но после боли приходит плохая подвижность, а в бою любая заминка может стоить тебе жизни. Особенно когда все вокруг без устали пихают внутрь себя специи…
Старик никогда чрезмерно в себя в специи не пихал. И Дана учил лишний раз не нагружаться. Старик точно знал, что все они ого-го как опасны. Не зря же роллфельды выпихивают их в специальные мешочки, которые потом разрываются и выпускают специи наружу. И это не семена — потому что семена у роллфельдов совсем другие. И даже не пыльца.
Это именно что лишнее. То, что не может переварить внутри себя созданное Господом растение. А если роллфельды не смогли это переварить, то и человек не сможет. И рано или поздно тот, кто нагружается специями — умрёт от них.
От всех, даже от Пыли Эрфы… От специи, что дороже всех денег на свете, потому что дарит что-то большее, чем золото и серебро. Она дарит время. Нет, она не прибавляет часы в сутках. Она заставляет тело жить так, как оно, тело, жило в пятнадцать-шестнадцать лет. И даже дряхлый старик, которому остался от силы год, приняв порошок, сможет протянуть ещё десяток. А потом — ещё и ещё…
Но чем больше примешь Пыли Эрфы, тем больше она будет накапливаться. И однажды измученный организм вытолкнет её из себя. В виде гнойных пузырей и отслаивающегося гниющего мяса.
Какой-то шутник назвал эту болезнь перечной лихорадкой — потому что перец был одной из первых специй, что узнали на Старом Эдеме, а болезнь всегда начиналась с постоянного чихания и жара. С каким бы удовольствием Старик пристрелил этого шутника…
— Что, старина? Всё болит, песок сыпется? — спросил Рональд, присаживаясь рядом.
— Старость — не радость, сам знаешь… — Старик усмехнулся и повернулся к давнему другу, доставая добытое. — Держи. Это с заработка моего и Дана, а ещё Миго и Гана.
— Негусто… Опять молодёжь не справилась? — уточнил Рональд.
— Ты же прекрасно знаешь, Рон! Эти двое — плохие собиратели долгов! — Старик пошевелил остатки углей в кострище перед брёвнышком. Однако там уже и близко не было того, что ещё могло гореть.
— Значит, им надо учиться! — строго сдвинув брови, сказал Рональд.
— С годами научатся… — не согласился Старик. — Неинтересны им пока люди. Ган только оружие любит, а Миго — вообще себя и ещё, может быть, сестру. Мы все были молодыми. И все помним, что тогда казались себе центром мира…
— Я таким не был! — возмутился Рональд.
— Вот именно ты был таким куда больше, чем все, кого я знаю! — Старик засмеялся. — Это вовсе не делало тебя плохим человеком… Просто именно так и было, Рон.
— Ладно, что ты там принёс такого, чего другим видеть не следовало? — спросил Рональд, всем видом показывая, что его никак не задело замечание Старика. — Ты был у Святоши?
— Был, — не стал отрицать Старик и достал из-под куртки тряпицу, в которую был завёрнут револьвер. Во всяком случае, судя по форме, это был именно револьвер. — Погляди-ка на это…
Рональд принял тряпицу, развернул её и пристально уставился на оружие. Он сразу оценил качество материалов, аккуратность сборки — и необычную конструкцию. У револьвера не было курка, а барабан легко откидывался в сторону и мог быть заменён…
— Взвод делается через спусковой крючок? — предположил Рональд, который уже сталкивался с подобной неудобной конструкцией, где взвод совершался спусковым крючком.
— Нет…
— Нет?
— Нет, Рон, нет… — повторил старый касадор. — А если и делается, то очень легко. Я стрелял из него… В него влезают обычные патроны калибра 25.
— И? — Рональд не выдержал воцарившейся тишины, когда Старик замолчал на какое-то время.
— Что «и»? И просто стреляешь! — тот покачал седой головой. — Спусковой крючок сам возвращается на место…
— Дуло слишком широкое! — заметил Рональд, разглядывая оружие. — Вот тут, снизу, видишь?
— Тоже об этом думал… — согласился Старик. — Но как всё работает?
— Откуда оружие? — спросил Рональд.
— От захваченной группы вадсомадов, — вздохнул Старик. — У пятерых человек были такие игрушки. По виду, совсем новенькие. И ещё…
— Что ещё? — нетерпеливо уточнил Рональд.
— Они искали нас с тобой, старина… — сказал Старик и в повисшей тишине продолжил. — Может, к чертям это стадо?
— Люди не поймут… — Рональд мрачно покачал головой. — Мы ведь номад, и нам надо ловить стада роллфельдов, Старик.
— Надо было перебираться на север, — Старик покачал головой. — Надо было…
— Надо было! — перебил его Рональд. — Но мы не могли! Люди устали, старина! Им нужен был отдых!..
— Или мы с тобой потеряли хватку! — горько бросил Старик.
— Может быть… Может быть, и так, — согласился Рональд. — Но тогда нас скоро убьют. Потеря хватки для нас всегда равносильна смерти.
— Не хотелось бы…
— А тебе, старина, я бы посоветовал принять твой пузырёк с Пылью Эрфы! — заметил Рональд. — Если всё так, как думает Святоша, то молодость тебе очень скоро понадобится.
— Ты прав… Сто раз прав! — согласился Старик. — Сегодня перед сном и приму. Рано мне ещё на тот свет… Дан слишком молод, невоздержан. Пока на ноги не встанет, не могу я его бросить.
— Вот и прими! — хмуро бросил глава номада. — А завтра мы едем к стаду, старина. Если всё сложится, то мы уйдём отсюда туда, где нас ещё долго не достанут.
Он замотал револьвер в тряпицу и сунул его обратно в руки Старику. Затем Рональд поднялся и направился к своему фургону, где его всё ещё ожидали дела номада. А его друг ещё долго сидел перед погасшим костром и разминал по привычке поясницу.
Рыжие сумерки плавно сменились темнотой ночи, и холодный ветер подул с равнин, пробирая до костей. Старик устало вздохнул, поднялся на ноги и отправился домой.
Когда он пришёл в фургон, Дан уже спал. Старик тихо, чтобы не разбудить парня, залез в свой шкаф, достал оттуда маленькую шкатулку и открыл её ключом, который всегда был при нём. Внутри лежали ценные вещи — правда, большая часть из них имела ценность только в его глазах.
Ну а меньшая — в