оттенка, был просто неотразим для стареющих вдовушек, конечно же когда вылезал из своего салона на белый свет, что бывало крайне редко. Ну так вот — папино требование к фасону, особенно касающееся корсета из стальных пластин толщиной в одну десятую дюйма и накладных кармашков из толстой виверновой кожи запомнилось полуэльфу на всю оставшуюся жизнь. Так что после этого случая к папиным подаркам я отношусь крайне осторожно, но от подаренного на совершеннолетие до сих пор в полном восторге. Вороненая прелесть весом всего в три четверти фунта, покрытая тончайшей гравировкой из эльфийских древесных рун, как влитая лежала в моей ладошке. Новомодный «дамский» двадцать второй калибр придуманный парочкой свихнувшихся на огнестрельном оружии эльфов, был конечно крайне несерьезен на взгляд папы, но благодаря практически отсутствующей отдаче подходил для молодой девушки лучше всего. Поэтому в свою «Амели», а именно так звали модель восьмизарядного револьвера одинарного действия производства Сэйлери&Валиэль, я просто влюбилась. А уж после того, как под чутким руководством отца моя красотка получила механизм двойного действия и увеличенный на два дюйма ствол — молодая леди обрела свое постоянное место у меня под подушкой. Хотя отец, как истинный гном, до сих пор сватает мне двуствольный деринджер, совершенно сумасшедшего калибра в три четверти дюйма, от своей малышки я не откажусь ни за что на свете, даже за предлагаемые папенькой в комплект совершенно очаровательные перчаточки из шелка кристаллических пауков.

Так уж исторически сложилось, еще с тех самых пор когда власть нежити только-только закончилась, что выйти в общество безоружным является просто таки неприличным, хотя в последнее время появилась тенденция к всяческой маскировке оружия — начиная от однозарядных капсульных пистолетов в трости или потайного лезвия в веере. Так что моя прелесть, уютно расположившаяся в расшитой серебром кобуре на левом бедре, просто сама собой манила прохладой своей рукояти. Особенно в разрезе той мысли, что блеянье этого святоши раздражает меня все больше и больше, а пузико — по другому назвать этот провисший, явно не благородный гномий пивной, выпирающий из под хламиды какой-то дряблый животик назвать было просто нельзя. Он просто таки просил хоть пару пулек из моей красотки. Может быть после этого интонации этого блеяния сменятся и священник наконец-то обретет музыкальный слух — хотя бы для услаждения моих ушей своими воплями. Вот у папы благородное гномье пузо — налитое мышцами и тугое как барабан. Как выражаются сами гномы — «Не пиво для пуза, а пузо для пива!» Это благородное гномье пузо — поэтому в гномьей среде новомодные эльфийские фраки и не прижились, что папа, да и все мои знакомые гномы предпочитают кафтаны, так как гном во фраке по меньшей мере смешон. А этот святоша мало того что покрыт складками, так еще скорее всего за всю свою жизнь ни разу не занимался хоть каким либо физическим трудом. В него даже стрелять наверное противно, хотя и хочется. Как представлю, что после попадания хоть и маленькой, но зато довольно быстрой безоболочечной свинцовой пули моей малышки из него может брызнуть вот все это сало — становится крайне противно. «Хоть и невместно молодой леди о таком думать» — любимая присказка мадам Жюли вспомнилась как будто бы сама собой. «Насекомое, доставляющее неудобство благородной леди должно быть стерто с лица земли» — эта фраза из уст управляющей пансионом тоже пришла мне на ум и заставила появиться на моем лице легкую улыбку, которой и в особенности очаровательными ямочками на немного покрасневших щечках, так восторгается мой папа и большинство встреченных мной молодых джентльменов.

Жрец затянул последние рулады своей молитвы, прославляющей всех четырех богов Оссета, бога света, Орона, бога процветания и богатства, и Лаэру, богиню плодородия и Кестета, судью мертвых. Ни при именах небожителей, ни при легком неестественно-белом свечении витража, показывающем что молитва услышана, в моем организме ни дрогнула ни одна жилка. Значит я точно не тифлинг. Те на святую магию, пусть она и направлена не них, а просто есть поблизости, реагирует негативно. Не в прах рассыпаются, конечно же, но приступы мигрени или там нервной почесухи бывают у них обязательно.

— Чего тебе дитя, — слуга богов, наверняка жаждущий пожертвований, с окончанием своего священнодействия развернулся к посетительнице так быстро, как только смог. Ну еще бы. Дочка самого богатого жителя города эта не та персона, приход которой можно проигнорировать, если на храме еще нет золотой крыши с алмазной инкрустацией.

— Свечку пришла поставить, — хмыкнула я, вспомнив о обещании, которое сама себе давала совсем недавно. — Самую большую что есть. В благодарность богам за помощь при взрывотехнических работах.

Через полчаса, кое-как отбившись от нравоучительной лекции о том как боги любят чад своих и как лично он — настоятель данного храма заботится и поминает, вот таки буквально ежедневно в своих молитвах все население нашего городка, я вырвалась из душной, наполненной запахами благовоний церкви и с облегчением вдохнула полной грудью (настолько насколько позволил новенький корсет из виверновой кости) внезапно показавшийся таким сладким воздух и направилась в сторону дома, тщательно обходя разбросанные тут и там по мостовой лужи и конские кучки. Все же мэр хоть и хороший, для человека конечно же, хозяйственник, но муниципальные дворники следящие за чистотой улиц в нашем городе поразительно ленивы. По моему или мэр все таки экономит на чистоте или в городе завелось просто нереальное количество гужевого транспорта.

По пути домой, как-то само собой заглянулось в шляпный магазинчик, кондитерскую и оружейный магазин братьев Керманов из клана Рыжебородов. У этих вполне себе приличных гномов обычно можно было найти в продаже все, включая осадную мортиру. Впрочем, немного привираю, что для девушки простительно — мортиру придется заказывать за совершено чудовищные деньги и минимум за полгода. И вообще я заглядывала к ним не за этой громыхалкой калибра — «Чтоб гном влез», а за заказанными на прошлой неделе накладками на рукоять моей Амели и коробочкой усиленных патронов с полуоболочечными экспансивными пулями. Для воскресной стрельбы по воронам, да и для путешествия, они намного лучше чем со свинцовой безоболочечной пулей, те хотя и осалены, но после второго — третьего барабана так засвинцовывают ствол что его приходится чистить медным ершиком, чтобы освободить нарезы. Хотя папа и утверждает что всему виной моя любовь к большим навескам бездымного пороха и мол поэтому пули просто слетают с нарезов. Фигушки — это просто этот старый консерватор не понимает всей прелести переменной нарезки, да и оболочечные и полуоболочечные пули благодаря большей прочности замечательно себя чувствуют — во