С незапамятных времен все понимали, что лидер – это герой, а лучше – бог. Не то чтобы с большой буквы, потому что судьба и лидером владеет. Местный такой бог, свой. Но все равно – очень сильный, на голову (а то и на десять голов) выше всех остальных.

Конечно, древний лидер – это не какой-нибудь вам лавочник или чиновник. Даже если богатый.

Выразимся научно: особенностью экономических формаций, господствовавших вплоть до середины XIX века, был огромный разрыв между человеком управляющим и человеком, который имеет дело с материальным миром.

То есть если ты лидер, то ты ТОЛЬКО стратег и ТОЛЬКО полубог.

Очевидно, лидеров в те стародавние времена было гораздо меньше, и доля их в обществе тоже была ничтожной, а влияние – огромным.

Вполне естественно, что такой лидер казался снизу другой породой людей, чему способствовала и наследственная передача власти.

Тогда, в древности, и зародился тот список «божественных черт» лидера, который практически в неизменном состоянии дожил до наших дней.

Вот он в древнеегипетской редакции:

• властное высказывание в устах – понимание в сердце;

• язык его – усыпальница справедливости.

Узнаваемо, правда?

А вот «Илиада» Гомера. Лидер – это

• справедливость Агамемнона;

• мудрость Нестора;

• хитрость Одиссея;

• доблесть Ахилла.

Перепрыгнем через века и обратимся к «Государю» Макиавелли. Чем там его идеальный лидер обладает?

• мастерством в военном деле (ну а как? Иначе захватят);

• волей к выживанию (иначе зарежут);

• мудростью и справедливостью (а то перехитрят);

• упорством (постоянством), отсутствием изнеженности, решительностью (а то все проспишь или просомневаешься).

Пока все как у древних, но вот и нечто новое:

• лидер должен уметь объединять разные группы людей и их интересы, являться выразителем задач, стоящих перед обществом.

О! Вот первое признание того факта, что лидер (даже князь, государь) на самом деле ближе к человеку, чем к богу, и что его власть – не только «молния», но и умение учитывать интересы и мнения других людей.

Оказывается, вокруг тоже есть люди! И они могут власть у лидера захотеть отобрать! И сами стать лидерами!

Неудивительно, что Макиавеллиевым руководством зачитывались несколько веков подряд. Ведь на деле лидер никогда не был эдаким полубогом. Это снизу он казался мумией. А на деле ему всегда приходилось бороться за власть – ну хотя бы с братьями, а то и с лидерами других территорий.

Коллега Никколо «всего лишь», так сказать, привел теорию в соответствие с практикой.

«И раз государю, – пишет он, – необходимо владеть искусством подражания зверям, из всех живых существ пусть государь уподобится двум: льву и лисе. Лев не защищен от капканов, а лиса – от волков. Следовательно, нужно быть лисой, чтобы избежать ловушек, и львом, чтобы отпугнуть волков. Те, кто выбирает одного льва, этого не понимают. Тот, кто всегда подобен льву, может не заметить капкана».

Ну, сами лидеры давно это знали. Теперь это узнали и все остальные. Вопрос в том, помогла ли им наука. К этому вопросу мы еще вернемся.

Итак, мумия лидера-героя пролежала в нетронутом виде вплоть до Второй мировой войны, а кое-где лежит и сейчас.

Но вот наступил XX век, отгремели войны, и начиная с пятидесятых годов, как псилоцибиновые грибы, начали расти всевозможные «теории лидерства».

Зачем они понадобились людям?

Люди впервые заметили странный факт: качества, которые выдвигали людей на первый план в одних ситуациях, в других – делали их непригодными для лидерской роли.

Людей впечатлили жестокие контрасты войны и мира, демократии и тирании. Они спрашивали себя, как могли целые народы так ошибиться с выбором «вождя». Бурно росли корпорации, появлялись новые формы ведения бизнеса, и стало лучше видно, насколько разными бывают лидеры.

Так что же, лидеру необязательно быть мумией?

А может, спросили себя люди, дело не только в том, «какой» лидер, но и попросту в том, «как он себя ведет»? Или в чем-нибудь еще?

Я сейчас перечислю (бегом, бегом) все эти теории лидерства, просто чтобы было понятно, как развивалась человеческая мысль, когда мумия перестала быть единственной парадигмой.

Они постулировали, что лидерство – это лишь функция группы, которая передается лидеру, когда группа желает следовать выдвинутой им программе (В. Хоккинг, Персон, Мерфи).

Так сказать, «пора пришла – она (группа) влюбилась».

Мумия вверх ногами: личность лидера и его качества определяются ситуацией, а не наоборот.

Мысль интересная, мы к ней еще вернемся.

Но оставался непроясненным вопрос: откуда же в каждой конкретной ситуации берется («подворачивается под руку») тот самый лидер и с такими самыми качествами, которые могут ей соответствовать?

…В лице С. Казе, Р. Стогдилла, С. Шартла попытались ответить на этот вопрос и поставили мумию на место, но оживили ее электрическим током.

Все сразу, сказали они: и личностные качества, и ситуация, да еще и среда, которая сложилась вокруг лидера.

(Уфф! – сказали немцы. – Ну, теперь ясно, почему мы выбрали Гитлера! Это не мы такие плохие, это личность, среда и ситуация совпали максимально неудачной комбинацией. Ну слава богу.)

Очень складно, но как эти три фактора взаимодействуют?

Дж. Хоманс, Дж. Хемфилд, Р. Стогдилл и прочие стали спорить о том, как именно они взаимодействуют и какова же все-таки роль мумии… то есть лидера, в этом процессе.

По теории усиления ожиданий (Стогдилл) группа строится на взаимных ожиданиях людей друг от друга, а лидер этими взаимными ожиданиями умело дирижирует. Чем лучше он это делает, тем он лучше подходит для лидерской роли.

Согласно теории целевого поведения (М. Эванс) роль лидера в том, чтобы помочь группе лучше осознать будущее поощрение, а также то, какое именно поведение будет поощряться. Иными словами, лидер – это кто-то вроде дрессировщика.

Так теории лидерства забили на лидера и стали отвечать на вопрос, какова его роль, зачем он.