Служил мой дядя…
Служил мой дядя ракетчиком в пятидесятых,В учениях и на полигонах пропадал.Еще был молод и под присягой… НеженатымУ нас он гостем – не постояльцем – пребывал.В умах соседей было мненье: «Тут не чисто!Семьей пропорционально платятся услуги –А за военного-то, хмыри, не платят, с*ки!»…И к участковому явились скандалистки.Отсутствовал мой дядя на полигонах часто,И две соседки с участковым ввалились к нам…И тут… – не надо мыслить идеями фантаста –Уж сколько было высказано нам, шулерам!..Вернулся дядя: – Как объяснить свой статус бабкам,Как снять нависшие угрозы для семейства?..Загадки эти не для служивого вояки,В спецчасть он обратился, распутав кружева.Не знаю точно, как поступили наши власти…Наверное, тех бабок припугнули чем-то…Ведь это не впервые мы слышим эти страсти:Нашлись достойные слова и аргументы.Жизнь в отказе
А то захочется всем туда сбежать
Мечтали мы уехать за границу,Исчезнуть из обзора сталинских владык,Чтобы навек забыть «совка» темницу,Лишь был вопрос: каким же будет наш язык?И говоря тут образно: в те годыВ печи горящей заслонка приоткрылась.Хотя пугали новые невзгоды,То, что все ждали долго так, мечта – сбылась.В дыру мы слишком поздно устремились:Пока мы размышляли и рядились,Косыгин вдруг издал смирительный указ.Волна отказов у друзей сплотила нас.Хоть бой мы начали на пике алии,Не праведными власти были судьи:«Волнение на Руси надо унять,А то захочется всем туда сбежать».Через два года получили мы отказ,Который «музыкальным» мы прозвали:То действовал тогда Косыгинский указ –Евреями ведь власти «торговали».И после восемь долгих лет в отказе…Родня уехала, но не забыла нас.Они нам помогали раз от разу:Деньгами, письмами, чтоб пыл наш не угас.Изгоями мы жили в эти годы.Тогда работу мы сразу потеряли.И были разные порой невзгоды…Но мы свой замысел четко претворяли.Как стих В.В. был на известных «Окнах Роста»,Достигнуть цели было так не просто.В Москве мы завалили письмами ОВИР,Но власть сосала кровь в те годы как вампир.Мои родные время не теряли:И к президенту, и в Сенат писали.И сделал Рейган наш бизнес с Горбачевым:Машина разрешений крутилась снова.Мы жили…
Мы жили в лагере социализма –В руках, как в клетке, октябрьских вождей.И на словах с идеями марксизма,Что в лозунгах писалось для людей.Но что на самом деле у нас было?Наверно, в двух словах, что – правил царь.Был Ленин, Сталин, и другие были…И государству шло все на алтарь.Но если так уж все реально было,То может быть и был бы коммунизм?Реально же народ жил просто быдлом:Использовался сверху морализм.Мы жили с лозунгами пятилеток,Под кликою властительных бояр.Мы правду узнавали из «газеток»,Нам сверху говорили, где изъян.Нельзя отнять больших заслуг народа –Кто мир спас от коричневой чумы,Кто войн всех вынес смело все тяготы…И была снова тряска за чубы.И так и жили б до скончанья века…Но дуновенье с Запада пришло:И всплыли права тут человека,Бодались… Начался тут диалог.А дальше, начались для нас гоненья:Мы стали все предатели с тех пор,Кого-то подвергали увольненьям…Нас власти брали жестко, на измор.Не все прошли ту школу испытанья,Семейства скрепы рушились в тот час.И в неких семьях начались метанья,Когда в который раз пришел отказ…Жизнь в отказе
С тех пор как Голда Меер объявила,Что скоро ждет большую алию –Мы потеряли девять лет, транжиры.Могли вступить уж в эту колею.Нас не устраивал здесь весь наш быт:Просили власти в этом удружить.И появились новые тяготы,Ведь мы лишились наших мест работы.Но с мыслью – выжить, быть во всем людьми,преодолеть препоны и запреты,и унижения, ненависть толпы –Надеждам славным подчинялись мы.И издевательств тайные звонки:Друзей в кавычках и антисемитов.И к телефону наперегонкиБежали мы с палитрою ответов.Мы проникали трудно, нелегально,В работы «нечистого» пошиба.Хоть это было точно не похвально…Но где ж была тут альтернатива?Не забывали своего призванияВ кругу ученых, средь своих жилищ:Не чувствовался духа паралич,Оценивались сроки ожидания…Но власти же, конечно, тут не спали:Своих предателей нам подсылали.Однажды вдруг на сбор наш впопыхах –Явились люди: статные, в плащах.И взяты мы для «вразумления»,Чтоб сделали мы «искупление»Всех действий, неугодных там, где живем;И что бы плохо не думали о нем.С усмешкой ободряя подлеца,Что предал нас тогда без ложной чести –Один читал фамилии с листа,Затем сказал: «Вас ждут плохие вести.Надеюсь, не увижу вас ни разу!Еще раз соберетесь – скажу сразу:Мы вас пошлем надолго в те места,Где не найдете вы вообще лица».Нас развезли в ментовские места,Где ночь мы провели совсем без сна.Домой явились, однако, до зари…Как хорошо, что все это позади.Я поменял уж несколько работ,Ждал выпускного уж разрешения.В котельне «высокого» давленияЯ год дежурил сутками, как крот.Вот получили мы разрешение,Вскочил бегом я за увольнением.Где был я – власти, наверно, знали:В стране в котельных держали «галлов».Боюсь, что… сослуживцы из котельной,Которая была «хмельной артельней».Что сделали бы сии кутилы –Меня бы точно «порасспросили».Да и обычай русский есть таков:Ты уезжаешь – поставь «на бочку» штоф.Но в ситуации, увы, похожейНикто б не захотел зреть эти рожи.Те годы даром не прошли
Прошло почти два долгих года от подачи,И получили первый мы отказ.Ведь сы н-малыш,мы стали брать в аренду дачи,Ведь не имели мы своей у нас.Я долго не мудрил – работал почтальоном.Не прелесть ли – встречать речной трамвай!Я, глядя в лица, чувствовал себя клейменным:Мужчина средних лет, а шалопай.Работа по разноске телеграмм,Где незнакомца взгляд тебя как ядом жалит.Ходил я по квартирам, где мадамНа бедность типа мне в карманы брюк кидали.Случалось иногда там был барбос,Иль музыка меня какая-то встречала.Он лаял зло – я ноги мимо нес,Чтоб от укусов они вдруг не пострадали.И так провел два тяжких года там…Осточертели жутко мне все эти дела.Я Неллю попросил, из «наших» дам –Найти мне работенку в «Копыта и Рога».Она нашла мне одну контору,Которую не без причины разогнали.Знал босс мой в каком я коленкоре,Меня в другую почему-то снова взяли.Мне опыт прежний так пригодился,Я даже съездил в срочных две командировки.Там заключенный народ трудился:Я видел их тяжелый быт и их сноровку.Из Харькова товарищ давний мой, со смехом,Меня учить стал, как здесь надо жить.Он заверял меня, что я умом поехалВ «совке», шептал мне: «Ты – ученый жид».Я начал работать кочегаром.Для разрешенья быть им – взял диплом с отличьем.Да, было гнусно работать с паром,Забыв – кто был ты, все прежние приличия.Подчас я вспоминаю неспроста:Ведь для науки – то были годы лучшие.Ушло то время, голова пуста…Мы были люди в то время подкаблучные.От горбачева до наших дней посвящения
О дедушке жены – прекрасном человеке
В семье жены дед матери был обходителен и уникален.Он был прекрасный семьянин, хоть не имел образования.Читал сидур, имел в религии глубокие познанияИ был по молодости лет, со слов семьи,довольно музыкален.Он каждую субботу