(региональном) уровнях, обуздывать сепаратистские центробежные тенденции и тем сохранять устойчивый баланс сил [108]. И если сила центра оказывалась недостаточной — структура довольно быстро разваливалась, хотя это не исключало возможности создания на ее основе (разумеется, теперь уже в несколько иной комбинации, с иными лидерами во главе) новой аналогичной структуры, опять-таки зависевшей от сохранения сильной и эффективной власти центра. Словом, доминанта совершенно ясная и однозначная: лидер, возглавивший сложную политическую структуру, не только прежде всего и главным образом старается всеми силами укрепить свою власть, но и просто не может действовать иначе. Какими же средствами можно укрепить такого рода власть в обществе, где принуждение и насилие еще не стало нормой (во всяком случае по отношению к самой структуре — иное дело по отношению к ее соперникам извне) и где все зиждется на авторитете вождя? Ответ прост: единственный, но вполне эффективный путь для этого — легитимация власти.

Естественный и наиболее обычный метод легитимации власти правителя — ее сакрализация [87, с. 4—7; 139, с. 8], темпы и степень которой прямо пропорциональны размеру и прочности данной структуры. Лидер должен выступать как носитель божественной благодати, харизмы, как могущественный посредник между небом и землей, миром живых и сверхъестественными силами, включая и давно умерших предков данной общности. Превращение вождя в полубога меньше всего определялось его амбициозными претензиями, стремлением к славе и возвеличению. Приобретение им божественного статуса было жизненно необходимо для сохранения и укрепления чифдом как политической структуры. Авторитарная власть вождя — при отсутствии формального закона и средств принуждения — представляла собой залог цементирования общности, всемерного укрепления тех интегрирующих импульсов, которые призваны противостоять принципу убывающей солидарности, ослабить привычные тенденции к автономии, обуздать честолюбивые сепаратистские устремления региональных лидеров и в конечном счете надежно скрепить воедино все сегменты и фрагменты гомогенной и тем более гетерогенной этнополитической структуры.

Легитимация власти, резко возвеличивавшая статус вождя, еще более обостряла борьбу за этот пост. Правда, нормы конического клана заметно уменьшали количество законных претендентов, но тем не менее реальную борьбу за кормило власти обычно вели не только почти все сыновья умершего правителя (право примогенитуры нередко было условным: при прочих равных обстоятельствах старший сын имел приоритет, но не более того; личные пристрастия отца, интриги его жен и многие привходящие обстоятельства обычно сводили этот приоритет на нет), но часто также и его братья, а то и кузены, дядья. Особенно часто соперничали между собой сыновья от разных жен, число которых нередко бывало немалым. Порой практика сводилась к тому, что они обязаны были в честных поединках уничтожать друг друга — и трон доставался победителю [245, с. 122]. При всем варварстве такого способа наследования в нем был немалый резон: освободившись от соперников, новый правитель чувствовал себя на троне много уверенней, чем это было бы при иных обстоятельствах, что было прежде всего в интересах самой структуры.

Были, естественно, и иные методы решения проблемы престолонаследия. У полинезийцев на Таити, например, сложилась эндогамная полукастовая корпорация высшей знати, в рамках которой знатность, титул и должность зависели от марьяжных комбинаций: статус ребенка, его мана, определялся суммой статусов его родителей [106, с. 453; 243, с. 277]. В общности йоруба на должность вождя шел конкурсный отбор, причем право избрать нового правителя из числа подходящих для этого кандидатов имел совет старейшин. Право же на наследование высшего поста в группе экити (подразделение общности йоруба) традиционно имели две линии клана, и старшие в клане строго следили за соблюдением очередности [199, с. 275— 284]. Сходный вариант — попеременное отправление власти представителями двух соперничавших кланов — был характерен, как о том писал Ю. В. Кнорозов, и для майя [42, с. 254].

Особое положение высшего правителя сказывалось и на всем характере комплектования кадров администраторов. Ведь обожествленный вождь — не только сакральный символ огромной интегрирующей силы. Он также является и высшей точкой отсчета всей возникающей в чифдом иерархии, отраженной в системе администрации и возникающих слоев-страт. Иерархический принцип делегирования власти сверху вниз с ограниченными полномочиями — нововведение чифдом как политической структуры — вызвал к жизни соответственные нормы комплектования администрации. Бесспорный приоритет при этом оказался за близкой клановой родней правителя, причем не только и не столько личные качества родственников, сколько степень родственной генеалогической близости стала теперь решающим критерием при присвоении ранга-титула и назначении на должность. Разумеется, свою долю получали и те выходцы из иных влиятельных кланов, чья сила позволяла им претендовать на определенные ранги-титулы и должности.

Выход на передний план генеалогической иерархии родства сильно изменил прежний характер ранговой системы, основанной на возрастных классах и лишь в ее высших звеньях связанной с должностями. В правящих верхах чифдом ранговая система приобретала облик лестницы рангов-титулов, которыми наделялись представители привилегированных кланов в зависимости уже не от их возраста или заслуг, а исключительно от их социального происхождения и — реже — положения. Возникал феномен родовой знати: ранг-титул, приобретенный в соответствии с прерогативами клана, мог передаваться по наследству, но только одному представителю следующего поколения. Все остальные вынуждены были довольствоваться более низким статусом [245, с. 150], причем такая норма распространялась как на коллатеральные кланы правящей линии, так и на иные влиятельные кланы, чьи представители в целях сохранения стабильности структуры инкорпорировались в систему администрации чифдом [259, с. 79]. При этом ранг-титул-должность-родство сливались воедино.

Следует обратить внимание на еще один феномен, связанный с организацией администрации в чифдом. Речь идет об апелляции лидера к поддержке аутсайдеров, т. е. выходцев из непривилегированного слоя, что играло подчас немалую роль в борьбе за сохранение баланса сил, особенно при ожесточенном соперничестве привилегированных кланов. Лидеры в таких случаях стремились связать себя с теми, кто готов был исполнять их волю и безоговорочно идентифицировать себя с ними, не претендуя в то же время на их должность [207, с. 108, 122]. Опора на неродственные кланы, равно как на аутсайдеров и слуг, иногда усиливала позиции вождя.

Важнейшей задачей правителя и его ближайших советников и помощников была организация нормального производственного процесса. Вождь был центром экономической структуры, к нему сходились нити управления производством (что особенно заметно в случае с ирригационным хозяйством), от него зависело принятие важных решений, связанных с расширением производства, освоением новых территорий, строительством крупных сооружений, накоплением запасов и использованием их в различных целях [245, с. 94, 151]. Его аппарат был призван обеспечить энергичное и эффективное осуществление принятых решений, контроль за деятельностью работающих должен был позаботиться о том, чтобы цель была достигнута, чтобы каждый делал свое дело и имел за это свой кусок, размер и качество