Что не говори, а всё же и в жизни иногда случается, как показывают в кино. Правда в кино бравому супермену хватило бы и одного точного выстрела из навороченного пистолета, однако, не будем слишком строги к суперменам. Главное, что и у меня получилось.
Я не видел, куда именно попал, только внедорожник боевиков на полном ходу вдруг нырнул левым крылом глубоко вниз, уткнулся в землю, подняв облако иссохшей на жарком солнце пыли и мелких кусков спёкшейся земли, а затем, проделав умопомрачительное сальто через капот, с грохотом и треском улёгся аккурат поперёк колеи, придавив пару пассажиров, не успевших вовремя покинуть борт. На радостях я чуть сам не повторил этот акробатический этюд, но освободившейся теперь правой рукой помог себе удержать руль.
Спустя несколько секунд отставший грузовик уткнулся в только что созданное мной препятствие. Победные возгласы и ругань сменились просто руганью и проклятиями, а в след мне зазвучали уже вполне прицельные очереди. Только лесная дорога это вам не прямой, как стрела автобан, она петляет в зарослях, и наш с клиентом автомобиль быстро исчез из поля зрения преследователей. Спутниковая картинка показывала, что бандиты отнюдь не собираются так просто сдаваться и, дружно навалившись на поверженный транспорт, силятся спихнуть его в сторону, прямо на кусты. Они же по-прежнему ничего не знали про вертолёт, хотя, если б прислушались, то уже уловили бы стрекочущий звук его винтов.
Эй, парень, мысленно позвал я клиента, ты как там? Кажется, мы вырвались. Но ответа не последовало, только едва заметное движение, а быть может вздох. Вот уж будет работы для психологов, когда мы вернёмся. Родителям мальчишке на реабилитацию отпрыска теперь потребуется денег не меньше, чем похитители требовали в качестве выкупа. Зато живой.
Глава 2
Ещё в вертолёте по пути в Центр старший группы эвакуации, поздравив меня с успешным окончанием миссии, заметил:
— Дэн, — у твоего «скафандра» плечо прострелено, — дай-ка обработаю.
— Правда? — удивился я, ибо в пылу погони ничего такого не почувствовал. — Ничего страшного, не смертельно.
— А то ты не знаешь замашки наших состоятельных заказчиков, — хмыкнул старший, — они ещё в суд на контору подадут за ущерб, нанесённый внешнему виду их ненаглядного отпрыска. А то, что если б не мы, а в первую очередь, если б не ты, их бы дитятко лежало б сейчас на дне выгребной ямы с простреленным затылком, до них не доходит обычно.
Ворчи, дружище, ворчи, как обычно после сильного нервного перенапряжения погружаясь в расслабляющее дремотное состояние, думал я. Всё верно, всё так и есть. Но разве от этого спасённая жизнь становится менее ценной? Опять цена. Вопрос в цене. Всегда только в ней. Центр не отправит меня спасать из плена бедняка, ибо слишком велика себестоимость операции. Но ведь и боевики нищего похищать не станут. Что им с нищего взять? Вот и выходит, что вопрос всегда в цене. Неужели ценность человеческой жизни измеряется исключительно в денежных знаках или, там, килограммах золота? Не забивай голову, скомандовал я сам себе, а то клиент очнётся, наслушается твоих мыслей, да свихнётся ненароком. Спать.
А в Центре нас уже, разумеется, ждали. Техники ещё не успели подхватить спасённое тело, чтобы забрать его в своё подземное логово, напичканное самой современной аппаратурой, дабы наконец разделить нас с клиентом и вернуть меня в мою собственную биологическую оболочку, как на встречу мне кинулась, цокая высоченными шпильками по кафелю, изящная леди неопределённого возраста.
— Сыночек мой! — она тянула ко мне руки с художественно наманикюренными коготками. — Ты жив! Как же мы с папой переживали за тебя!
Позади дамы, изо всех сил стараясь не растерять величественного облика, топтался крепкий красивый мужчина, судя по всему, это и был отец. Мне часто приходится сливаться с нервной системой разных людей, видимо, поэтому я очень чётко улавливаю эмоции. Вот и в это мгновение мне показалось, что в отличие от супруги, которая явно играла роль любящей матери (на самом деле, плевать ей на всех, кроме себя любимой), мужчина с трудом сдерживался, чтобы не зарыдать от счастья и не бросится со слезами на шею сына. Да, бывает и так, вздохнул я мысленно.
— О, боже, да ты ранен, мой бедняжка! — заметив слегка окровавленную повязку на левом плече спасённого, воскликнула, тем временем, мать, да так, словно ей доставили тело сына по частям.
— Мадам, — мягким прикосновением остановил её Цербер, как все мы в Центре привыкли называть шефа службы безопасности, — это пока не ваш сын.
— Как? Не может быть! Это не Ники? — изумилась леди, однако опустила руки и отступила на шаг.
— Сознанием вашего сына сейчас управляет наш сотрудник, — вступил в разговор доктор Цейтлин — наш бессменный научный руководитель, человек весёлый и жизнерадостный, один из создателей самого метода «подселения», из-за чего наш Цербер не спускал с него глаз ни днём, ни ночью. — Пройдите в комнату ожидания, где вам предложат напитки и лёгкие закуски. Процедура займёт около часа.
— Этого времени нам с вами, как раз, хватит, чтобы окончательно уладить все наши финансовые дела, — с истинно бухгалтерской тактичностью добавил, находившийся тут же, Алекс Гоубер — наш финансовый директор.
Все следом за возглавляющим процессию Цербером покинули зал. И я без всякого удивления заметил, что неохотнее всего это сделал отец моего клиента. Через каждый шаг он оглядывался, и глаза его слегка поблёскивали от влаги. Теперь, наконец, техники принялись и за нас.
Вам приходилось когда-нибудь видеть своё тело со стороны? Не на фотографии, не во сне, а в реальной жизни? Думаю, что нет. А вот со мной это происходит периодически. И каждый раз это зрелище заставляет меня трепетать. И я вновь и вновь задумываюсь о том, что раз сознание человека способно существовать вне собственного тела, то возможно и душа вовсе не теологическое понятие, а реально существующая особая форма материи, которая и после смерти физической оболочки продолжает существовать самостоятельно. Мне очень хотелось бы это узнать. Не поверить, а именно узнать.
И вот такие мысли упрямо посещают меня при каждом переходе, подумал я, открывая уже свои собственные глаза. Один из техников тут же направил на мои зрачки лучик фонарика и от резкого света я снова зажмурился.
— Зрение в норме, — рапорта привычно пошли один за другим.
— Мышечный тонус в норме.
— Энцефалограмма… кардиограмма… чувствительность…
Стандартный набор тестов и экспресс обследование. Раньше всё это занимало уйму времени, в самом начале до нескольких суток, но теперь техники и медики укладывались менее чем в один час.
Привычно не обращая внимания на ворчание медиков, так же привычно уговаривавших меня не торопиться и полежать ещё немного, я