– Чтобы спасти вас, спрятав от этой толпы. В мой кабинет никто без меня пробраться не сможет.
– Я вас боюсь, – сказала честно, едва поспевая за куратором и слыша приближающийся топот ног по лестнице.
Морис нехорошо усмехнулся и покачал головой.
– А толпы не боишься?
– Я не думаю, что толпа страшнее вас, господин инквизитор.
– Да ну? Знаешь, что такое ромашка?
– Полевой цветок? – с надеждой спросила я.
– Это если он в поле растет. А если этот «цветок» вырастет в Генеральном Штабе и среди кучи голодных мужиков вдруг окажется? То во что превращается «ромашка»? – с непередаваемой интонацией спросил Морис, ускорившись, когда топот мужских ног раздался уже за поворотом позади нас.
– Позвольте узнать, а в каком смысле – голодных?
– А вот и узнаешь, в каком именно смысле, если сейчас же от бегущей сюда толпы не скроешься, – прошипел Морис, буквально впихивая меня в свой кабинет, быстро захлопывая дверь и колдуя над ее замками.
– Я не уверена, что эта толпа опаснее вас, господин инквизитор! – сказала, пытаясь вырваться из цепкой хватки Мориса, но тот продолжал удерживать меня одной рукой и зачем-то притянул к себе ближе.
– Я хотя бы один!
– Вы сейчас надышитесь и будете за десятерых!
– Постараюсь дышать как можно реже.
– У них хотя бы нет плетки! – в отчаянии воскликнула я, пытаясь отодвинуться от Мориса.
Тот прыснул от смеха.
– Поверь, плетка – это самое безобидное, что есть в моем арсенале.
– Можно я вам на слово поверю? Проверять как-то не хочется.
– Уверена? Ты многое теряешь…
Я бессильно зарычала и вздрогнула, когда на дверь посыпалась череда ударов. Кто-то явно ломился в кабинет. Очень много кто ломился. Благо дверь твердо держала оборону.
– С каких это пор мы перешли на «ты»? Отпустите меня, господин инквизитор! И не надо меня лапать!
– Я вас не лапаю!
– А что ваша рука сейчас делает на моих бедрах?
– Я пытаюсь не лапать, дилмон вас раздень!.. То есть – раздери! Проклятье! – Морис хлопнул себе рукой по лицу, стиснул зубы и, не глядя на меня, указал рукой в сторону своей спальни. – В душ. Сейчас же. Быстрее!
– Что, опять?
– Мне за ручку вас отвести? Может, еще и помыть самому? – рыкнул Морис в опасной близости от моих губ. – Как вам такая идея?
– Она мне н-не нравится, – пролепетала, нервно облизнув губы и замерев на месте от какого-то непонятного страха.
– Да? Почему же? – шепнул Морис. – Мне вот она очень нравится. Что делать будем?
– Слушать голос разума?
– Голос разума говорит мне вышвырнуть вас из инквизиции немедленно. Будем его слушать?
– Какой-то у вас неправильный голос разума! – я всё-таки вырвалась из его хватки и попятилась к двери в спальню Мориса.
– А у вас все какое-то неправильное, – угрожающе двинулся он на меня. – Вы не находите?
– Не нахожу, – буркнула я и скрылась за дверью за секунду до того, как за мной влетел бы Морис.
Запершись, бегом двинулась в душ и отмывалась очень долго, тщательно. С поиском полотенца в этот раз проблем не возникло, но любопытство так и тянуло разглядеть поближе, что ж там за непонятные мне приспособления стояли на полочке около полотенец.
Цыц, Фло! Тебя это не касается.
С грохотом захлопнула дверцу и устало прижалась лбом к зеркальной поверхности. Сумасшедший день какой-то.
Приведя себя в относительный порядок, осторожно выползла из душа и спальни.
Морис расхаживал по своему кабинету взад-вперед. Хмурый и нервный. Завидев меня, он произнес иронично:
– Вас не смущает, что за день вы дважды пользовались моим душем?
– По вашему же настоятельному требованию, прошу заметить. Я всего лишь следую указам своего куратора. Вас это не смущает?
– Да-а-а!.. – протяжно выдохнул Морис со сверкающими глазами, но тут же зло мотнул головой. – То есть… Нет!! Я, кажется, того… надышался.
Он тяжело оперся руками о столешницу, дыша тяжело и рвано, как после длительного бега.
– Слишком большая концентрация активных веществ в сыворотке… Сильный перебор. Свежий воздух не помогает, хотя должен был. Какая у вас была оценка по зельеварению, мисс Габруа?
– Вы, кажется, смотрели мое досье и могли видеть, что диплом у меня с отличием.
– В том-то и дело. Но у меня закралось подозрение, что вы эти оценки выклянчили, строя глазки и сверкая шикарными ножками.
– А они у меня шикарные? – не удержалась от уточнения.
– О да, – выдохнул Морис, кинув алчный взгляд на мои ноги и тут же скрипнул зубами. – То есть… Короче! – он стукнул кулаком по столу. – Зелье будет выветриваться несколько часов. Не могу выставить вас из кабинета, потому что там на вас накинутся инквизиторы. Это… будет безответственно с моей стороны.
Я нервно сглотнула.
– И… Что вы предлагаете?
Морис кинул беглый взгляд на часы.
– Уже вечер. По идее, нам сейчас с вами как раз следует начать обсуждение всех этих похищенных Теней, но я пока могу думать только о похищенном самообладании, вы уж меня поймите. Телепортация в Штабе не работает, во избежание проникновения врагов. Сигать через окно тоже не вариант. Придется вам спать тут.
Чего?!
Думаю, у меня сейчас глаза были размером с блюдце.
– Я не буду спать в вашей комнате!!
– Я и не предлагаю, – фыркнул Морис. – Там буду спать я. А вы как-нибудь устроитесь здесь, прямо в кабинете.
– Как-то это не очень благородно с вашей стороны звучит, – теперь уже я фыркнула возмущенно. – Могли бы хоть для приличия предложить мне устроиться на вашей кровати.
– Дело не в благородстве, – вздохнул Морис, потирая виски. – В спальне есть крепкие антимагические наручники, которые расстегнуть может только тот, кто их застегнул, так уж они зачарованы мной.
Я с опаской покосилась на куратора.
– Это вы к чему, боюсь спросить?
Морис как-то резко оказался рядом со мной и потянул меня за руку в свою адовую алую спальню. Вот, если подумать, у нее даже цвета были адовые! Черно-алое помещение, не оставляющее надежд на спокойный сон. Вообще ни на что не оставляющее надежд. Оставь одежду всяк сюда входящий, черт возьми.
Попыталась упереться в косяк, но Морис буквально отодрал меня от него, уверено ведя к кровати.
– Вы зачем меня сюда тащите?!
Морис дотащил меня до самой кровати и уверенно так произнес:
– Пристегни меня.
– Чего?!
У меня аж очки перекосило. Я придержала их дрожащей рукой.
– Пристегни меня, – повторил Морис с убийственной серьезностью. – Я не смогу пошевелиться и не буду лезть к тебе. Ты будешь в безопасности, устроишься в моем кабинете на кресле. Не бог весть что, но лучше, чем ничего. Наколдуй себе кровать, если можешь и хочешь. Я сейчас соображаю все меньше, так что на мою помощь не рассчитывай.
Было не похоже на то, что он шутит.
– Вы… серьезно? – спросила шепотом.
– Абсолютно.
Я вытаращилась на красноречиво свисающие на цепях наручники с ремнями из мягкой кожи. Качнула головой. Один только вид этих вещиц вызывал у меня оторопь.
– Мне не нравится идея сковывать этими штуками своего же куратора в