— Испытывала. И испытание ты прошел, — сказала честно, увиливать не стала, и посмотрела на аспида прямо, взгляда не пряча. — Да только в том проблема, аспидушка, что зла я в тебе и вчера не увидела, а уже сегодня ты мне вампира покалечил. Но вот я гляжу, а зла в тебе нет все так же. Вот только у меня уже нет доверия! Что делать будем, господин Аедан?
Аспид стоял, молча, угрюмо глядя на меня. Размышлял видимо.
Сделаем так, — не дожидаясь пока доразмышляет, сказала я, — ты назовешь мне причину, по которой Гыркулу покалечил. Настоящую причину. И учти — я ведьма, коли солжешь я увижу.
Судя по взгляду вновь суженных глаз, аспид об этом знал. От того и говорить не спешил, то ли слова подыскивал, чтобы обойти камень правды ручейками лжи.
— Аедан, — я смотрела прямо, — я не буду тонуть в болоте лжи и недомолвок. Назови причину, или уходи из моего леса.
Он усмехнулся, сверкнули зубы кипенно-белые, плавный шаг ко мне сделал аспид, и нависнув надо мной громадой своей, тихо произнес:
— Исподнее.
Что?!
Выражение моего лица видимо отразило весь испытуемый шок, потому как нависать аспид перестал, скривился досадливо, на мою недогадливость сетуя, головой покачал укоризненно и пояснил:
— Договор с Гыркулой на исподнее. Твое, я так понимаю?
М-да.
Я стояла, молча взирая на аспида, и не ведая — правду ему сказать, или еще раз затрещиной наградить, теперь уже не в испытательных целях, а исключительно в морально-удовлетворительных для меня. Да только тут не о себе думать надобно было — о деле что начала, о лесе, что в спасении нуждался, о мире среди моих бравых воинов. И в таком контексте, после мрачных раздумий, решено было правду сказать.
Тяжело вздохнув, пожала плечами, да и уведомила:
— Свое исподнее мне в карты проиграли сыновья графа. Два сына. Естественно ушли они в нем, я на нагие телеса упыриные смотреть не нанималась, так что за вампирами остался долг. Священный карточный долг. А вампиры терпеть не могут быть кому-то должными. Вот и все.
Выражение лица аспида стало непередаваемым. Оно в принципе было непередаваемым, сейчас же глаза более не зауживались, они скорее слегка округлились, ну и в позе аспида появилась некоторая растерянность, и в целом…
— Я… я… ты… — ничего более аспид произнести не смог.
Зато меня словно леший за язык дернул.
— Подводим итог — аспиды практически исчезли с континента по причине своей атипичной агрессии при любом упоминании ведьминских труселей. Жаль, я больше не ведьма, а то знаешь ли, господин Аедан, хорошее научное исследование вышло бы. А впрочем…
Тут я вспомнила про договор с Лесной Силушкой. Она меня пожалела, узрев в виде полуживом, но как оклемаюсь… Может Гиблым яром откупиться получиться?
— Впрочем? — подтолкнул меня к продолжению аспид.
М-да, мне он больше нравился пребывающим в шоке. Поспокойнее как-то было на душе. А теперь вот опять — в глаза в упор глядит пристально, вид опасный, взгляд проницательный.
— Впрочем, это неважно, — я обессилено прижалась к стволу сосны, с каждым вдохом втягивая в себя силу соснового бора. — Дай мне клятву.
Хмыкнув, аспид вопросил:
— Что не буду впредь твоих воинов калечить?
Хм.
— Тогда две клятвы, — улыбнулась я.
— Дважды поклясться, что не буду твоих воинов калечить? — уже несколько издевательски поинтересовался Аедан.
Одарив его скептическим взором, уточнила:
— Один раз поклянешься в том, что разговор про исподнее останется между нами. Это чести. Не сказала бы тебе ни слова, но ты раз уж пришлось, клятву дашь о неразглашении. Второй — что излечишь Гыркулу. Если уж меня сумел, да так споро, значит и с вампиром управишься. А клясться в том, что никому из воинов моих вред не причинишь — не стоит. Потому как если причинишь… — договаривать я не стала.
Аспид не стал спрашивать.
Несколько секунд он смотрел на меня неуловимо потемневшим взглядом, затем поклонился, развернулся и ушел. Сам. Ногами. Я вслед смотрела, пока не скрылся за стройными соснами, после сползла наземь. И сидя под деревом, просто дышала, успокаиваясь и восстанавливаясь.
А потом началось!
Сначала прибежали зайцы — и долго, во всех выражениях и жестах ругали злыдней, ауков и анчуток. Призрачная нечисть, как оказалось, прямо вот с утра по раньше, как только пир закончился, принялась отрабатывать навыки запугивания… на волках.
Волчьи стаи в известность леший поставил, стало быть, тренировку разрешил, но не только волки в лесу обитают, имелись и непредупрежденные о тренировочно-боевых действиях. Так с перепугу зайцы ломанулись прочь, а птицы вообще улетели гнезда побросав.
Когда умчались с трудом успокоенные зайцы, заявились волки. Серые были очень довольны происходящим, а ко мне явились исключительно с одной целью — спросить, где аспид, потому как им требовалось доложить об успешном проведении операции.
Молча указала направление, куда сей деятель ушел.
Потом заявились кабаны. Спросили где аспид…
Молча указала направление, по которому уже умчались волки.
Потом пришли олени… Спросили где аспид!
Потом прилетели злыдни…
После ауки…
Анчутки…
Бадзулы…
Менялась нечисть, но не менялся вопрос!
Потом прибежали русалки, поинтересовались, а чего господин аспидушка на обед изволит?
Когда пришел леший, я потрясенно спросила:
— Что происходит?
Леший пожал могучими плечами и спросил:
— Весь, а где аспид?
Молча и выразительно подняла с земли шишку, взвесила будущий метательный снаряд на ладони… леший сходу все понял. Отступил, руки подняв в жесте защитном, и оправдаться попытался:
— Так он же главнокомандующий, к нему с отчетом о проделанном идти и следует и…
Шишка в лешего не полетела, шишка осталась в моих руках, вместе с одним единственным вопросом «Где эта тварь, которая аспид?!».
— Тропу заповедную к избушке открой, — попросила я лешего.
— Тебя водяной видеть хотел, — с каким-то странным сомнением на меня взирая, сообщил верный друг.
***
Водя ждал у заводи.
Ничуть не удивился, когда вместо того, чтобы сесть рядом с ним у берега, я сбросила плащ и отправилась в студеную воду. Самое то было для меня сейчас. Подуспокоившись, вышла на берег, закуталась в плащ, пряча мокрую облепившую меня ткань сорочки, плюхнулась на траву рядом с водяным и выдохнула:
— Ну и… дела.
— Да уж, — поддержал мое потрясенное негодование водяной.
Мы помолчали, глядя на умиротворяюще спокойную воду. Посидели. Помолчали.
— Весь, — вдруг произнес водяной, — я, что сказать хотел, если ради меня это все, то… не стоит, Веся, правда не стоит.
Глянула на него хмуро, и даже отвечать не стала.
— Весь, мои русалки вчера по ночи