— С тобой все хорошо? — спросил он.
Хриплый голос выдал тщательно скрываемое волнение.
— Узнал про нападение, да? — пискнула сдавленная в стальных объятиях Матушка и вдруг, упершись ладонями ему в грудь, с силой отстранилась. — Где ты был столько времени?! Я так ждала!..
Подняв ее на руки, Кай перешагнул порог комнаты. И ожег жадным шепотом:
— А у меня больше нет сил ждать!..
Словно плотный кокон укутал обоих — ни посторонних звуков с улицы или снизу, с кухни и из зала, ни дневного света из окон. Мир сузился до шепота и прикосновений губ — к губам, кожи — к коже.
После Бруни прильнула к груди Кая щекой и затихла, слушая бешеный стук сердца. Его чуть шершавая ладонь гуляла по ее бедрам и спине, выводила загадочные знаки на плечах и груди.
Вдруг, приподняв Бруни над собой на вытянутых руках и глядя ей в глаза, он попросил:
— Прости меня!
— За что? — удивилась она, потянувшись ладонями к его лицу. Прикрыла веки, гладя его по щекам, подбородку, шее, будто пыталась вспомнить на ощупь.
Кай снова крепко обнял ее:
— Я не смог защитить тебя…
И замолчал. Недосказанность пала между ними лезвием тишины. Тяжелым… Ранящим…
— Я видела тебя вчера, — торопясь разбить эту тишину, произнесла Матушка и удивилась тому, как вмиг окаменели его мышцы, будто он превратился в статую. — Гвардейский мундир тебе к лицу!
— Синий — хороший цвет, — коротко выдохнул Кай.
— Но почему именно полк принца Аркея? — уточнила она.
Кай помедлил с ответом. Потом пожал плечами.
— Я его ровесник, наверное, поэтому…
— Ты участвовал в прошлой войне? — продолжала Бруни.
За все время отношений между ними это был первый разговор, в котором она могла хоть что-то узнать о любимом.
Он поцеловал ее в лоб, встал, подошел к окну. Коротко ответил:
— Да.
Подперев голову рукой, Бруни разглядывала его — обнаженного — и ловила себя на мысли, что эти мгновения наедине омрачены толикой печали. Да, она любит его, но никогда не назовет своим! И Каю она нужна — но не настолько, чтобы, презрев правила, он сделал ее женой…
— Я сказала Весю про новый факультет, — произнесла она, страшась молчания. — Он хочет учиться и служить Родине, как его собратья из Черного полка.
Кай с интересом обернулся.
— Ты их тоже видела вчера? Хороши, правда?
— Правда, — кивнула Матушка. — Но они такие… пугающие!
Он рассмеялся, вернулся, сел на край кровати и, посадив Бруни на колени, укутал в одеяло. Спросил неожиданно:
— Сколько лет твоему парнишке?
— Я… я не знаю! — растерялась она. — Время оборотней долговечней человеческого, а признаки возраста мне неизвестны.
— Понял, — кивнул Кай. — Тогда я попрошу взглянуть на него Лихая Торхаша Красное Лихо, уж он-то не ошибается в таких вещах!
— А кто это? — удивилась Матушка.
Такое странное имя она слышала впервые.
— Это их полковник. Он оборотень и мой побратим.
— Твой побратим — оборотень? — испугалась Бруни. — Что это значит? Он тебя укусил?
Кай посмотрел с изумлением, а затем расхохотался так, что повалился на кровать, увлекая ее за собой.
— Нет, — пояснил он, отсмеявшись. — Просто однажды я спас жизнь ему. А он отплатил мне тем же. Это случилось давно, еще до войны. А на войне мы уже и не считали, сколько раз отводили смерть друг от друга… Когда он придет, угостишь его мясом с кровью? Он обожает стейки!
— А когда он придет? — с опаской поинтересовалась Бруни, ловя жадные руки, вновь отправившиеся гулять по ее телу.
— Завтра, — шепнул Кай, целуя ее в шею, — это все завтра…
* * *Питер уже минут пять топтался на пороге, как растерянный медведь, не решаясь войти, когда Ровенна сообщила Матушке о его появлении.
Покинув кухню, Бруни вышла в зал и остановилась перед подмастерьем.
Едва взглянув на него, вспомнила свой страх той ночью — не за себя, за Веся и родной дом. Вытянулась в струну, сжала кулачки и требовательно спросила:
— Ну?
— Ма… Матушка Бруни, прости меня ради Пресвятых тапочек богини Индари! — взмолился красный как рак Питер и окинул взглядом примолкших посетителей трактира. — Ничего крепче морса больше в рот не возьму! Вот будьте мне все свидетелями! Маменькой клянусь!
Он так и сказал — «маменькой». И как ни зла была на него хозяйка трактира, сердце ее дрогнуло. Она посторонилась.
— Входи, Питер. И помни — ты дал слово!
Но молотобоец не спешил перешагнуть через порог.
— Позволь мне отработать вину? — попросил он. — Что я могу сделать для тебя, Матушка? Починил бы дверь… — он вновь густо покраснел, — да она уже исправна!
— Пускай дров наколет, — предложила практичная Ровенна, остановившись рядом и переглянувшись с сестрой.
Трактир отапливался углем, но наверху, в комнате родителей, где теперь спала Бруни, стоял маленький дровяной камин, когда-то сложенный Эдгаром для молодой жены. Матушка, продолжая традицию, недавно заказала телегу яблоневых чурбаков и мечтала расколоть их на полешки и щепочки для растопки, да руки никак не доходили.
Обычно молчаливая Виеленна неожиданно вмешалась, заявив в приказном тоне:
— Иди за мной! Найдется для тебя работенка!
Подмастерье двинулся через зал под одобрительные возгласы и смех посетителей, радующихся благополучному разрешению конфликта.
— Давай-давай, — поторопила младшая Гретель, крепко пристукнув его по хребту, — шевели граблями!
От удара Гренадерши зубы Питера клацнули, а сам он споткнулся и чуть не упал. После чего поглядел на Виеленну с интересом.
Матушка, улыбаясь, собиралась вернуться на кухню, как вдруг увидела в дверях нового посетителя, чья высокая фигура на мгновение заслонила дневной свет. Шум в зале стих, сменившись осторожными шепотками. Гость остановился на пороге, лениво оглядывая зал ярко-оранжевыми глазами с кошачьими зрачками. Его темно-рыжие, будто языки пламени, длинные — ниже лопаток — волосы были заплетены в простую косу, а широкие плечи обтягивал… черный мундир с золотыми эполетами.
Бруни судорожно вздохнула и поспешила навстречу полковнику Лихаю Торхашу Красное Лихо.
— Добрых улыбок и теплых объятий, господин! — приветствовала она. — Свободные столики есть справа у окна и у дальней стены, в углу.
Лихай бросил на нее короткий взгляд и прошел в угол. Шагал он так, что Матушке захотелось сбежать: в каждом движении ощущались темперамент и сила, скрученные волей в тугой жгут. Страшно было подумать, что может случиться, если однажды воля даст слабину!
Гость сел и оглядел Бруни с ног до головы, да так внимательно, что ей стало не по себе. Ни намека на похоть не было в его взгляде, однако Матушка ощутила себя тем самым плохо прожаренным куском мяса, о котором упоминал вчера Кай.
— Желаете пообедать или принести легкие закуски? — нервно заведя выбившуюся из косы прядь за ухо, спросила она. — Если пообедать, могу предложить суп из куриных потрошков и говяжью отбивную.
— Я пришел не за этим, — заметил Лихай и усмехнулся, обнажив великолепные белые зубы. Клыки чуть выступали вперед и были не по-человечески остры. — Но неси мясо, хозяйка. И позови своего приблуду.
Матушка чуть сощурила глаза.
— Его