— Вот, значит, ты как… — дед постепенно осознавал значение моего поступка.
— Да. Ты куришь — я курю. Бросишь — и я брошу.
— Ну ты…
— Зараза?
— Именно! Не будь бы моей внучкой, я бы выразился покрепче.
— Давай, не стесняйся.
Дед выдернул сигарету из моего рта и выбросил в мусорное ведро.
— Меня не обмануть, — сказала я. — У меня нюх как у ищейки, ты же знаешь.
— А упрямство — как у ослицы, — добавил дед.
Три новых сообщения и все — от моих бывших однокурсниц. Снова собираются устроить встречу выпускников. Каждый год одно и то же, и как им не надоело? Я, как всегда, напишу что-то невнятное, вроде: буду очень стараться, может, и получится, если карты лягут и рак на горе свистнет. Но он не свистнет. Я не поеду.
Они это знают, я это знаю, почему бы им не прекратить тратить трафик на бесполезные сообщения? Вон, Ксюха целую поэму накатала, даром что работает менеджером в турагентстве. О том, как в прошлый раз было весело, и как они все по мне соскучились и о том, что надо хоть иногда проявлять дружескую солидарность и коллегиальную сплоченность. И ни слова — о настоящей причине моих отказов. Ну что ж, я тоже об этом деликатно промолчу. Деликатно или трусливо? Мне больше нравится первый вариант.
Как я и предполагала, это был хвост. Остальные части тела огнедышащего монстра раскинулись на плече и, частично, на спине.
— Нравится? — он повернулся ко мне спиной.
— А тебе?
Он пожал плечами.
— Не особо.
— Тогда зачем?
— Не помню. Пьяный был.
Как ни удивительно, он был на месте даже раньше меня. А я чуть не проспала. Вот был бы номер, если бы так случилось! Будильник-то я услышала, но вылезать из теплой постели жуть как не хотелось, я на секунду закрыла глаза, а очнулась только через двадцать пять минут.
Ночью меня одолела бессонница, так что желанной утренней бодрости не было и в помине. Я жалела, что все это затеяла, мечтала отменить бесполезное соревнование (и так ясно, что я выиграю) и снова завалиться спать. Пришлось собрать всю волю в кулак и вытащить себя за шкирку из постели. Я едва успела натянуть купальник и почистить зубы. Когда я выходила из квартиры, стрелка неумолимо приближалась к семи.
— Еще минута — и я засчитал бы тебе поражение, — радостно сообщил он.
Бодрый, улыбающийся, аж противно. Я ничего не сказала, молча пошла вперед, бросив на него хмурый утренний взгляд, который, как я знаю от деда, напоминает взгляд невыспавшегося василиска.
— Опять не в настроении? — Он догнал меня и пошел рядом. — Плохо спала?
Я не собиралась делиться с ним деталями столь интимного свойства.
Долго оставаться хмурой в такое прекрасное утро невозможно, как ни старайся. Солнце, пока еще нежное и ласковое, греет плечи, море, гладкое, как зеркало, переливается в его лучах. Птички снуют туда-сюда и что-то щебечут. К тому моменту, как мы пришли на пляж, мне и самой хотелось махать крылышками и весело щебетать. Но я сдерживалась.
И тут он снял майку, чтобы продемонстрировать огнедышащего дракона и прокачанные мышцы. Ну и чтобы зайти в воду, как это принято, в одни плавках. Я уставилась на дракона, бицепсы с трицепсами меня не интересуют. Ничего такой зверь, высокохудожественный.
— Готова? — спросил он. — Тогда пошли.
Вообще-то, тут я командую.
— Предлагаю плыть вдоль второй линии буйков, — сказала я. — Заходим здесь, пересекаем первую линию, доплываем до второй и поворачиваем налево. Видишь вон там, вдалеке, большую полосатую штуку?
— Красно-белую?
— Ага. Это маяк, он вечером горит. Доплывешь до него? Тут километра полтора будет.
— Без проблем.
Он начал размахивать руками, вертеть головой и растягивать мышцы ног. Я заплела волосы в косу, чтобы не мешали, и надела очки.
— Жаль, не успел очки купить.
— Да там смотреть особо не на что.
Вообще-то мне его забывчивость очень даже на руку.
— Ты поплывешь с внутренней стороны буйков, ближе к берегу, я — с внешней. Устраивает? Линию буйков не пересекай, терпеть не могу, когда кто-то под ногами путается.
— Э-э… ну ладно.
— Могу дать тебе фору минуты три. Или даже пять.
— Так в себе уверена?
Вообще-то, да. И тому есть причины.
— А вдруг я очень хорошо плаваю? Не может такого быть? — внезапно распалился он.
Мужчины и их честолюбие! Не может и мысли допустить, что его обгонит слабая хрупкая девушка. Обгонит-обгонит, готовься быть поверженным в прах, как сказал бы полководец Александр Македонский или какой-нибудь из его коллег.
— Значит, ты прямо-таки отличный пловец?
Он кивнул.
— А выиграть хочешь?
— Спрашиваешь, — его губы растянулись в улыбке. — Ставки-то высоки.
— Тогда что тебя не устраивает? Плыви давай.
Мы вошли в воду, и он поплыл. Хорошо поплыл, надо сказать. Правильным таким кролем, размеренно, без суеты. Обычно неопытные пловцы рвут на старте, а потом выдыхаются. Но он, видно, не из таких. Начал хорошо и по всему видно, что продолжит в том же духе. Он даже мог бы меня обогнать. Я ведь не так уж и быстро плаваю. Могу плыть долго, даже очень долго, но скорость у меня не спринтерская, все же в спортивных школах я не обучалась.
У него есть все шансы придти первым и выиграть пари. Вернее, были бы, если бы не мой секрет. У первого буйка второй линии, на глубине полутора метров, специальным морским узлом привязаны мои ласты. Когда я их надену, у него не будет ни единого шанса.
Через пять минут я вынырнула с ластами в руках. Он ушел вперед метров на двести, это немало, но теперь не критично. На меня не смотрит, плывет, старается. Да и не разглядел бы он ничего на таком расстоянии. Теперь важно проплыть мимо него, не сверкая ластами. Просто замечательно, что у него нет очков. Если бы были, мне пришлось бы туго. Но я бы что-нибудь придумала, например, другие правила заплыва, предписывающие ему держаться от меня еще дальше.
Я тоже плыла кролем — так легче спрятать ласты, да и быстрее. Увидев, что я приближаюсь, он засуетился. Замахал руками быстрее, попытался увеличить темп. Это серьезная ошибка, так он выдохнется задолго до финиша. Но его скорость реально выросла, я минут десять не могла его обогнать, несмотря на использование запрещенных в честном спорте приемов.
Естественно, по прошествии приблизительно пятидесяти минут, я оказалась у маяка первой. И даже успела снять ласты и привязать их к тросу, идущему к якорю. Нырять пришлось глубоко, у меня даже уши слегка заложило. Только я закончила свою преступную деятельность, как появился он. Злой, уставший, с высунутым языком и выпученными глазами. Прицепился к маяку, дышит, как загнанный конь. Мне даже жалко его стало.
— Клянусь, я видел у тебя хвост, — выпалил он, слегка отдышавшись.
Я похолодела. Неужели спалилась? Да нет, он просто шутит.
— Ты,