Машу мимо проходящей Соньке, пытающейся усмирить свои торчащие в разные стороны кудри-пружины.
В нос пробирается легкое амбре красного «Мальборо». Так, я догадываюсь, что Мистер «Не смотри на меня» где-то рядом. Стискиваю зубы и пялюсь в упор на ничего не подозревающего Макса.
В течение всего нахождения в ресторане я чувствую на себе взгляд серо-зеленых глаз. И это странно.
То с каким рвением Иван Соболев неожиданно стал замечать моё скромное существование где-то глубоко в душе вызывает многократные, расплывающиеся по всему организму спазмы.
Быть объектом его глаз – необычно. Даже если я, как сказал ему вчера, «не готова».
Когда он ушел, я… черт возьми, я нюхала пальцы, которыми трогала его плечи. Только такая дурочка, как я, может похвастаться тем, что её возбуждает смесь запахов сигарет, мужской туалетной воды и моря.
Может, я вообще латентный курильщик? Тогда… что мне покурить, чтобы всё прошло?
В результате долгих раздумий, лёжа в гостиничной кровати, я решила больше не смотреть на него.
Совсем.
Иван Соболев для меня отныне Человек в железной маске, на которого, если посмотришь – смерть. В железной маске и… в железных трусах, получается.
Я полночи над этой мыслью хохотала. Даже не выспалась.
– Привет, Иван, – здоровается с Соболевым Макс, пока я скучающим взглядом исследую ближайшие столы. – В баскетбол играем сегодня?
– Здорова, Макс. Да, часов в одиннадцать давай.
– Заметано. А ты чем займешься, Тая? – обращается ко мне москвич.
– На пляж пойду.
– Я к двенадцати тоже к тебе присоединюсь.
Неопределенно веду плечами и замечаю мужские, поджарые ноги, покрытые короткими светлыми волосками, обутые в черные сланцы.
Подношу к губам белоснежную чашку с чаем как раз в тот момент, когда перед моим лицом приземляется тарелка с довольно упитанным панкейком.
– Серкан тебе передал, – хрипит Иван.
– Кто? – удивляюсь, не поднимая подбородка.
Посматриваю в зону открытой кухни, откуда счастливо лыбится турок. Закатываю глаза, пододвигая тарелку. В конце концов, я так и так собиралась нарушить данное себе слово и сходить ещё за одним.
Но это последний день такой расхлябанности, иначе не видать мне ни области, ни «Краса России».
– Приятного аппетита, – снова шуршит над головой голос Соболева.
– Спасибо, – киваю равнодушно.
– Не объешься только смотри.
– Угу.
Солдафон.
Макс через некоторое время тоже уходит, а ко мне сразу же подсаживается мама.
– Зачем к тебе Соболева подходила? – тут же спрашивает.
– Попросила помочь.
– В чем? – удивляется так, будто я не в силах кому-то помочь.
Тяжело вздыхаю.
– Пока не знаю в чем, мам.
– Ладно, – машет она рукой. – Мы с папой в Каппадокию поедем. На два дня. Ну ты, наверное, с нами не хочешь?
– Не хочу, мам. Поезжайте вдвоем, отдохните.
– Ладно. Мы пойдем за гранатовым соусом сходим. Медсестры просили, а потом у нас конференция. Для нас с папой целый видеомост организовали. Вот так хотели, чтобы мы с докладами там выступили.
– Классно. Поздравляю. А какая тема?
– Инновации на операционном столе. Тема дурацкая, но нужная.
– Ого.
– То-то же, Тайка. Так что ты давай тут, сама.
– Ладно, – вздыхаю и машу рукой.
– И на булки сильно не налегай, я тебе говорила – на завтрак надо белок есть. Лучше бы креветок поела.
– В обед поем.
– В обед… В обед как раз уже углеводы бы подключить.
– Подключим, мам, – снова смеюсь. – Я пойду.
Выйдя из ресторана, дышу свежим, ещё не совсем горячим воздухом и медленно дохожу до своего корпуса. Там обмазываюсь спф-кремом и напяливаю купальник. На этот раз белый.
Телефон нетерпеливо вибрирует на кровати. Укладываясь на прохладные простыни, отвечаю на звонок:
– Привет, Ми,
– Привет, Тай. Забыла про подругу, – с обидой в голосе выговаривает.
– Прости. Отпуск, сама понимаешь. На пляж собираюсь.
– Везет тебе. Нам с Миром море только на пенсии светит, когда ипотеку выплатим.
– Зато всё сами, – смеюсь в ответ. – Вы ведь этого хотели?
– Ага. Я тебе с новостью звоню, тетя Тая.
Прикрываю рот ладонью, чтобы не завизжать.
– Ты сходила на УЗИ? Боже… Кто?..
– Девочка, – радостно выговаривает Мийка. – Как и договаривались. Дочек называем в честь друг друга.
– Мия… это просто… вау! Маленькая Таисия. У меня слезы, – обмахиваюсь каким-то буклетом с тумбочки.
Подумав, извлекаю из-под подушки зажигалку и сжимаю её в руке.
– Я тоже постоянно реву. Мир все время на работе, Ива на подработке, мне тебя не хватает.
– Скоро приеду, девочка моя.
Зажигая яркое пламя, на секунду задумываюсь, стоит ли рассказывать новоявленной Громовой, что здесь Соболевы. А потом решаю, что не буду.
– Рада за вас, еще раз поздравляю. Девочка! Подумать только.
– Пока, – прощается Мия.
Девочка!
Мы со школы дружим. Мия, Ива и Тая. Кто бы мог подумать, что у Алиевой у первой дочка будет.
Чувствуя радостное возбуждение и готовность расцеловать весь мир, выбираюсь на пляж. А уже вечером, вернувшись в номер после ужина, бреду в душ и укладываю жесткие от солнца волосы. А затем натягиваю топ с джинсовым комбинезоном-шортами, долго и упорно настраиваю себя на встречу с Ваней, глядя в зеркало, и наконец-то… отправляюсь к Соболевым.
Глава 9. Тая
– Пушкин, – произносит загадочно Ваня, награждает меня своим фирменным прищуром и размещает в центре стола перевернутую картинкой карточку.
Я знаю, что такое «Иманджинариум» и даже люблю поковыряться в чужих мыслях, но подобный захватывающий интерес к настольной игре у меня определенно впервые.
Нервно сглотнув, отворачиваюсь.
Злюсь.
Мой план не замечать Соболева был провален ровно в тот момент, как мы уселись за круглый стол на террасе Соболевых.
Наши глаза оказались прямо напротив. Так, что им чертовски сложно было не столкнуться друг о друга.
Встречная полоса, яркий свет, отчаянный крик души и я наглухо… Вернее, снова не могу на него не смотреть. Физически не могу. Это выше моих сил.
Вот уже тридцать минут, на мужском лице не стираемая ухмылка.
Он понял.
Он всё понял. Я снова ему проиграла.
Потираю пылающую щеку. Ну, и ладно. Зато у меня с фантазией порядок.
В выданных мне картах, на которых нарисованы различные абстракции, нахожу максимально отдаленно напоминающую ассоциацию «Пушкин». А именно: зеленый дуб посреди желтого поля.
Вообще, «Иманджинариум» коварная игра. Побеждает тот, кто загадывает не слишком очевидные ассоциации, но и не совсем сложные – кто-то из игроков за столом всё же должен разгадать ход твоих мыслей, иначе не получишь необходимые баллы, чтобы дойти до финала.
Когда Яна Альбертовна с Сонькой выкладывают свои карты, перемешиваю все наши ассоциации и переворачиваю.
Все, кроме Соболева, широко улыбаются и незамедлительно выкладывают фишки. Они указывают именно на Ванину картинку.
– Опять? – морщится Соболев.
Он вскакивает с места.
– Я больше с вами не играю, – произносит нахмуриваясь.
Я лыблюсь как сумасшедшая. Даже посмеиваться начинаю. Снова и снова окидываю взглядом широкую грудь, бицепсы, которыми могу любоваться благодаря футболке без рукавов. Соболев забрасывает руки за голову. На животе появляется полоска голой, загорелой кожи на твердом прессе.
– Ты просто не умеешь проигрывать, Ванюш, – ласково выговаривает Яна Альбертовна.
– … и фантазировать, – добавляет Сонька очевидное.
Снова потираю пылающую щеку и слизываю с губ соль от попкорна.
– Да, с этим проблемы, Вань, – соглашаюсь, убирая в «бито» карты.
Это слишком очевидно.