Она рассыпалась, разваливалась на части. И если раньше она тешила себя мыслями о том, что впереди её ждет долгая жизнь, за которую она успеет совершить нечто великое, то сейчас её надежды разбились о скалу настоящего, такую твёрдую и непоколебимую. Осознание скорого конца не подталкивает человека к действиям, оно обездвиживает. Но всё же частичка Руби Барлоу отчаянно хотела вернуться и продолжить дистанцию.
Она представляла себя зеркалом, разбившимся от удара на тысячи осколков, которые не в силах склеиться вместе без посторонней помощи. Да что там склеиться… Не в силах даже собраться.
Девушка встала с пола, тяжело помотала головой, будто стараясь пробудиться от глубокого сна, затем включила ледяную воду и подставила лицо под нее. Через несколько секунд все звуки для неё исчезли. Сосредоточенность на шуме воды и стуке собственного сердца помогли Руби успокоиться, начать дышать ровнее и хоть на ненадолго абстрагироваться от внешней суеты.
Вода бежала по лицу, и девушка начала улыбаться. Маленькие ручейки стекали по тонкому, чуть длинноватому носу с небольшой ямочкой на кончике, по скулам, которые совсем недавно стали выделяться, затекали в уши и шумели там, подобно океану.
Постепенно приходило понимание. Оно было и раньше, но куда более размытое, будто пятно неизвестного происхождения на чистом окне, когда еще не понятно, где грязь – со стороны улицы или дома. Приходило именно понимание, что сейчас всё перевернулось, что теперь, с этого самого момента, всё должно быть абсолютно по-другому, всё должно быть таким, каковым планировалось лишь в мечтах, казавшихся ранее абсурдной фантазией. Пришла пора стать тем человеком, каким так давно хотелось. Самоотверженным, искренним, но с толикой жестокости, при этом открытым и настоящим.
Девушка легко тряхнула головой, приложила махровое полотенце к лицу, а после перекинула через плечо и направилась к выходу из ванной комнаты, как вдруг в заражённый мозг поступил сигнал, что, пожалуй, можно устроить короткую вечеринку. Где-то глубоко в голове будто что-то задребезжало, голова резко закружилась, и Руби ощутила сильную пульсирующую боль в висках и невероятной силы распирающую боль по периметру всей головы. Тут же начало подниматься знакомое чувство тошноты, а глазам в это же время поступил сигнал лишить свою хозяйку зрения, пустив чудесные узоры из разноцветных кругов, сквозь которые смутно мелькали отдельные предметы. Девушка по инерции схватилась руками за голову, но, потеряв равновесие, тут же свалилась на пол.
– Какого чёрта? – устало прошептала она, то зажмуривая глаза, то тяжело моргая. Совершенно измождённая и разочарованная, она откинулась на спину, задрав голову и стараясь дышать размеренно, считая вдохи и выдохи. Это помогало сфокусироваться на другом, не обращать внимания на боль, которая постепенно проходила, оставляя после себя некую тяжесть в голове. Руби знала, что тошнить её будет еще около часа, но ничего не могла с этим поделать – Рак подбирался всё ближе.
Так продолжалось уже больше месяца.
Сначала внезапно появившиеся головные боли настораживали, но девушка списывала всё на стресс и истощённость организма. После боли стали усиливаться, но ощущались иначе – будто на голову давят изнутри. Приступы стали учащаться, голова болела до безумия сильно во время спортивных нагрузок, резких движений, во время сильного наклона головы. Потом появилась тошнота, которая лишь усугубляла ситуацию. Руби не говорила об этом маме на протяжении нескольких недель, пока, наконец, та сама не заметила. Барлоу знала, что мать будет таскать ее по больницам, водить на обследования и всяческими способами пытаться уберечь своё сокровище от возможной беды. А девушка только хотела, чтобы её оставили в покое.
Руби закрыла глаза, стараясь подавить новый поток слёз. Она была вымотана, физически и эмоционально, ей нужен был полноценный отдых и покой. Постепенно, так, сидя на полу, она задремала, представляя в голове такую привычную, знакомую картину.
Вот она, вся в порезах и не затягивающихся до конца шрамах стоит перед другой девушкой – чистой, невинной, живой и улыбающейся, мечтающей о волшебной жизни, успехе и славе. Она протягивает руку, будто приглашая своё умирающее, растерзанное отражение, но малейшее прикосновение рушит его. Улыбка сходит с губ счастливой Руби Барлоу, та бросается к самой себе, только что рассыпавшейся на части, будто стекло от нечаянно прилетевшего мяча. Она отчаянно пытается собрать кусочки вместе, вернуть прошлую себя, такую родную и привычную, и неожиданно легко у неё получается! Вот в руках последний кусочек мозаики, который непременно должен встать на место, но, как только он соприкасается с другими, картинка рушится вновь, рассыпаясь на еще более мелкие осколки. Затаив дыхание, Руби Барлоу вновь начинает собирать, отчаянно стараясь вернуть всё на свои места. Она с тем же упорством собирает прошлое по частям, и каждый раз, когда почти достигает финала, картина, готовая вот-вот вновь стать цельной, рассыпается, заставляя девушку опускать руки. В последний раз, собирая себя по крупинке, до Руби Барлоу начинает доходить смысл того, как нелепо бегать за прошлым, которое на самом деле превращается в подобие пыли на ветру, унося с собой отголоски минувших событий, отголоски человека. На месте личности сейчас лишь пустота, необъятная, страждущая найти покой пустота.
Руби дёрнулась во сне и очнулась, тяжело дыша и чувствуя, как кожа покрылась мурашками, а на лбу выступили капельки холодного пота. Слишком живая картинка всплыла в её воображении, принеся с собой новую порцию отчаяния, которое сейчас перерастало лишь в усталость.
Глава 3
Выйти из ванной на разговор с мамой всё же придётся, так что Руби решила не откладывать это на потом.
Девушка прошла по коридору навстречу матери и, кивнув ей, свернула на кухню за бутылкой кока-колы. Закрывая дверцу холодильника, она вновь встретилась с взглядом, в котором читалась немая боль. Боль и жалость.
– Не нужно этого, – слегка пренебрежительно сказала девушка, почувствовав, как что-то кольнуло в груди.
– Поговорим? – предложила женщина, снимая с шеи тонкий шарф и нервно перебирая ткань между пальцами.
Руби лишь пожала плечами.
Мама вытащила из сумки небольшую брошюрку, чуть помявшуюся по краям, и дрожащими руками протянула дочери. Та приняла