ею с очевидно чрезмерной интенсивностью. – И сколько ему лет, этому парню?

– Я думаю, ему за семьдесят. А то и все восемьдесят.

Папа поворачивается ко мне. Я улыбаюсь ему заранее подготовленной улыбкой.

– Очень смешно, – говорит он.

– А чего ты ожидал? На вид ему под тридцать, но точно сказать не могу. Если хочешь, я возьму с собой в среду бланк анкеты.

– Значит, ты его раньше никогда не встречала?

– Не-а.

– И он просто подошел к тебе сегодня утром, подарил цветы и предложил с ним встретиться?

– Ага. Примерно так все и было.

– А тебе это не кажется немножечко странным?

– Вообще-то нет.

Мне подумалось, что рассказывать ему про того, кто трогал меня за задницу, мне, наверное, было бы легче.

– А мне вот это кажется немного странным.

– Послушай, ты должен позволять мне жить нормальной жизнью.

– А разве это нормально? Дарить цветы незнакомому человеку!.. Может, он все время так делает. Заманивает тем самым к себе симпатичных девушек.

– Папа, я тебя не понимаю. Ведь ты же сам все время говорил, что мне необходимо побольше общаться с другими людьми.

– Да, но я не имел в виду незнакомцев.

– А он уже больше для меня не незнакомец, разве не так? Он подарил мне цветы и пригласил меня на свидание. Я сказала «да». Я думала, что ты будешь этому рад.

Это вообще-то ложь. Я знала, что он будет вести себя именно так, как он себя сейчас ведет, но я точно знаю, как его можно победить в споре. Он опускает взгляд вниз, на свои ноги.

– Я рад за тебя. Просто после того случая я, видишь ли, не хочу, чтобы кто-то причинил тебе боль.

– Каллум был психически неадекватным ублюдком.

– Джесс.

– Да-да, именно таким он и был! И я с тех пор уже сильно повзрослела, а потому, разумеется, не собираюсь совершать ту же ошибку еще раз.

– Но откуда тебе известно, что этот парень не окажется таким же?

– Это мне еще неизвестно, но он подарил мне цветы, что является очень даже хорошим началом, и, если он мне не понравится в среду, я его больше никогда не увижу. Все просто.

Папа кивает. Я знаю, что он изо всех сил старается выступать в роли обоих родителей в одном лице. Но мне очень не хватает рядом с ним мамы, которая сказала бы ему, что пора позволить мне учиться на моих собственных ошибках.

– Хорошо. Я дам ему шанс. Как его зовут?

– Волан-де-Морт[8].

Впервые за время разговора папа позволяет себе улыбнуться:

– В самом деле?

– Его зовут Ли, он работает заместителем директора в какой-то рекламной фирме в Лидсе. Больше я о нем ничего не знаю, но, если ты представишь мне свои вопросы завтра к полудню, я обязательно задам их во время ужина с ним. Договорились?

Я быстро выхожу из кухни и иду в свою комнату. Когда я возвращаюсь через десять минут, папа уже поставил цветы в вазу. Я улыбаюсь ему. Иногда он так сильно старается быть правильным, что мне становится аж неприятно.

Сейди Уорд → Джесс Маунт

2 минуты назад

Твой папа только что рассказал мне. Не могу поверить, что тебя не стало. Не могу поверить, что ты уже никогда больше не будешь меня смешить. Я очень, очень сожалею, что не смогла тебя спасти. Люблю тебя вечно. Спи с миром, Джесс.

Джесс

Понедельник, 11 января 2016 года

Я нахожусь в своей комнате, когда приходит это сообщение от Сейди. При этом я сначала вижу фотографию, сделанную еще в те времена, когда мы с Сейди ходили в начальную школу. Носки у меня обмотаны вокруг лодыжек, а волосы – растрепанные. Мы обе глуповато улыбаемся. В ответ на присланную Сейди фотографию я уже собираюсь написать СМС, но тут натыкаюсь на слова, которые она написала над этим снимком.

Я читаю их раз, другой, третий, чувствуя, что я что-то упускаю. Затем жду, не появится ли еще одно сообщение, в котором будет сказано, что это была шутка. Но больше сообщений не приходит. Я звоню Сейди.

– Почему ты написала только что мне эти слова?

– Что именно?

– Слова «спи с миром» в «Фейсбуке».

– По поводу Боуи?

– Нет, по поводу меня.

– Я ничего тебе не писала.

– Писала. В моей «Хронике». Две минуты назад. Там фотография, где мы с тобой в начальной школе, и слова о том, что ты не можешь поверить, что меня не стало, и что ты очень сожалеешь, что не смогла меня спасти. Ты тем самым как бы имела в виду, что я мертва.

– Зачем я стала бы это делать?

– Не знаю. Поэтому я тебе и позвонила.

– Честное слово, я ничего такого не писала.

– Зайди в «Фейсбук» – и увидишь.

– Хорошо. – Примерно на минуту на другом конце линии воцаряется молчание. – Там ничего нет, – говорит она. – Я не размещала никаких публикаций в «Фейсбуке» вот уже несколько часов. А еще я только что заглянула в твою «Хронику». Там тоже ничего нет.

Я снова смотрю на свой телефон и читаю ей вслух ее публикацию.

– Это какой-то бред. Я бы такого никогда не написала. Даже в качестве шутки.

Ниже публикации Сейди появляется комментарий от Адриана – моего коллеги по работе.

– Послушай, – говорю я, – Адриан только что написал следующее: «О-о, Джесс, так жаль тебя терять. Буду скучать по твоей улыбке и нашим с тобой шуткам. Спи с миром, конфетка».

– Наверное, кто-то взломал твой аккаунт, – говорит Сейди. – Я не удивлюсь, если это сделала Нина. Она, возможно, тайком брала твой телефон или что-то в этом роде.

– Но как так получается, что я это вижу, а ты – нет?

– Не знаю. Наверное, есть какой-то способ это сделать.

– Наверное, взломали и твой аккаунт, потому что публикация-то сделана с него.

– Измени пароль. Я свой тоже изменю. Тогда это вроде бы должно прекратиться.

– Хорошо. Я тебе чуть позже перезвоню.

Я захожу в свой аккаунт. Я плохо запоминаю пароли, поэтому мне приходится записать свой новый пароль сразу же после того, как я его устанавливаю. Я выхожу из «Фейсбука», а затем снова захожу в него и смотрю на свою «Хронику». Там сейчас под этой странной публикацией Сейди уже одиннадцать комментариев, причем парочку из них поместили люди, которых я не видела аж с тех пор, как окончила школу, и с которыми не пересекалась в «Фейсбуке» уже давным-давно. Я понятия не имею, почему все это происходит, но собираюсь положить этому конец прямо сейчас. Я начинаю