— Да, — столь же удивленно сказал Салли.
— Вы можете сделать нечто крайне важное. Уйти отсюда. Сегодня. И больше не возвращаться.
Слова его лишили Салли дара речи.
— Но… почему? — после некоторой паузы спросил Маршалл.
Старик показал на гору Фир.
— Это злое место. Ваше присутствие здесь угрожает всем нам.
— Злое? — придя в себя, повторил Салли. — Ты говоришь о вулкане? Он давно потух.
Тунит посмотрел на него, и в лучах закатного солнца тени морщин на темном лице обозначились резче, превратив его в маску отчаяния и тревоги.
— Почему злое? — спросил Маршалл.
Усугук не ответил.
— Вам не следует здесь находиться, — сказал он. — Вы проникли туда, где никому нельзя быть. И рассердили древних. Очень рассердили.
— Древних? — переспросил Салли.
— Обычно они… — Усугук поискал подходящее слово, — великодушны. — Взмахом руки он обвел базу. — В старые времена все, кто здесь жил, люди с ружьями и в мундирах, не покидали стен, которые возвели. Даже сегодня солдаты никогда не забредают в запретное место.
— Ничего не знаю ни о каких запретных местах, — проворчал Гонсалес. — Я просто предпочитаю держать свою задницу там, где тепло.
Усугук смотрел только на Салли.
— Вы другие. Вы осквернили землю, по которой не должен ступать ни один из живых. И древние рассердились так, как не сердились еще никогда. Их гнев окрашивает небо кровью. Небеса кричат от боли, словно женщина в родовых корчах.
— Не знаю, что ты подразумеваешь под «криком», — сказал Салли, — но странный цвет ночного неба — это всего лишь северное сияние. Его вызывает солнечный ветер, входящий в магнитное поле Земли. Цвет его действительно довольно странен, но такое наверняка бывало и раньше. — Салли теперь играл роль доброго отца семейства, наставлявшего маленького ребенка. — Атмосферные газы выделяют излишки энергии в виде света. Различные газы излучают фотоны с различной длиной волны.
Даже если Усугук и понял что-то из столь обстоятельного объяснения, он ничем этого не показал.
— Увидев, насколько разгневаны духи, мы сразу же отправились к вам. Мы шли без отдыха и без еды, пока не пришли сюда.
— Тогда тем более вам стоит зайти к нам, — сказал Салли. — Мы дадим вам еды и горячего чая.
— Почему гора — запретное место? — спросил Маршалл.
Шаман повернулся к нему.
— Разве ты не понимаешь? Ты же слышал, что я говорю. Гора — обитель тьмы. Вы должны уйти.
— Мы не можем уйти, — сказал Салли. — Пока. Но через две-три недели нас здесь не будет. А до тех пор даю тебе слово, что…
Но шаман уже глядел на своих спутниц.
— Аньок лубьяр туссарнек, — сказал он.
Одна из женщин начала громко плакать. Повернувшись, Усугук по очереди посмотрел на каждого из ученых, и на лице его отразилась такая смесь горечи и страха, что у Маршалла по спине проскользнул холодок. Достав из-под парки маленький мешочек, старик опустил в него палец и начертал на морозной земле несколько знаков темной густой жидкостью, которая не могла быть ничем иным, кроме крови. И наконец, произнеся нараспев несколько слов на своем родном языке, он побрел следом за женщинами, уже шагавшими прочь по насквозь промороженной тундре.
4
Два последующих дня с севера дул холодный ветер; небо очистилось, и стало морознее. На третий день за час до полудня Маршалл, Салли и Фарадей покинули базу и вышли на бескрайнюю равнину, уходящую к югу от горы Фир. Утро выдалось великолепное, на голубом арктическом небе не виднелось ни облачка. Промороженная земля под ногами была твердой, как камень. Температура упала до минус восемнадцати градусов по Цельсию, и ледник, по крайней мере на какое-то время, перестал угрожающе трещать и стонать.
Тишину вдруг прервало неожиданное низкое гудение, звучавшее несколько приглушенно в холодной арктической атмосфере. Над южной чертой горизонта появилась точка. На их глазах она превратилась в вертолет, летевший на небольшой высоте прямо к ним.
Фарадей недовольно фыркнул.
— Мне все-таки кажется, что нам следовало несколько дней подождать. Зачем надо было сразу оповещать их?
— Такова договоренность, — ответил Салли, глядя на приближающийся вертолет. — Они должны знать о любых наших проблемах.
Фарадей, которого слова Салли явно не убедили, что-то невнятно пробормотал.
Салли хмуро посмотрел на биолога.
— Я же уже говорил. Если заключил сделку с дьяволом, не стоит сожалеть о последствиях.
Никто не ответил. Впрочем, ответа и не требовалось.
Университет Северного Массачусетса отнюдь не претендовал на первенство среди учреждений подобного рода. В условиях нехватки грантов его руководство избрало относительно новую тактику, обеспечивая финансирование экспедиций за счет медиакорпораций в обмен на исключительные права и доступ к результатам исследований. Хотя тема глобального потепления и не числилась в ряду модных, она относилась к весьма животрепещущим из насущных проблем. «Терра-Прайм» субсидировала их команду так же, как и несколько других. Например, группу, изучавшую туземную медицину в джунглях Амазонки, или еще одну, раскапывавшую предполагаемую могилу короля Артура. Делалось это медиаворотилами из расчета, что хотя бы одна из ставок окажется выигрышной и даст им возможность заполучить интересные документальные материалы, стоящие последующей разработки. Экспедиция на ледник ничего сногсшибательного не сулила, и Маршалл со временем начал надеяться, что она пройдет тихо, не привлекая ничьего внимания. Надежды эти теперь были разбиты.
Ученые стояли тесной группой, глядя на вертолет, который сделал над лагерем круг и опустился на относительно ровный участок земли, вздымая лопастями снежную пыль. Открылась дверь пассажирской кабины, и из нее выпрыгнула стройная женщина лет тридцати в кожаной куртке и джинсах. Длинные черные волосы падали на воротник, слегка шевелясь от поднятого пропеллером ветра. Когда она наклонилась, чтобы взять свой багаж, Маршаллу бросились в глаза изящные очертания ее фигуры.
— Весьма симпатичный дьявол, — пробормотал он.
Взяв свои сумки, женщина, пригибаясь под вращающимися лопастями, направилась к поджидающим ее мужчинам. Обернувшись, она махнула рукой пилоту; тот показал ей большой палец. Вертолет, взревев двигателями, быстро взмыл в небо и устремился на юг, спеша вернуться туда, откуда примчался.
Ученые шагнули навстречу прибывшей. Салли снял перчатку и протянул руку.
— Я Джерард Салли, — сказал он. — Климатолог и руководитель команды. А это Эван Маршалл и Райт Фарадей.
Женщина обменялась с каждым рукопожатием, оказавшимся, как обнаружил Маршалл, вежливо-коротким, но крепким.
— А я — Кари Экберг, координатор из «Терра-Прайм». Поздравляю с открытием.
Салли взял одну ее сумку, Маршалл другую.
— Координатор? — спросил Салли. — Значит, вы у них главная?
Экберг рассмеялась.
— Это вряд ли. Среди декораций любой с блокнотом — уже координатор.
— Декораций? — переспросил Маршалл.
— По крайней мере, для нас.
Она остановилась и внимательно огляделась вокруг, словно оценивая место действия будущего спектакля.
— Вы слишком легко одеты для федерального заповедника, — сказал Маршалл.
— Сама вижу. Большую часть жизни я провела в Саванне, штат Джорджия. Самое холодное место, где я была до сих пор, — это Нью-Йорк в феврале. Придется попросить нашу группу привезти мне что-нибудь более подходящее.
— Как бы вы ни были одеты, ваше появление здесь — самое прекрасное из всего,