Заместитель Каспара — чернокожая женщина лет пятидесяти с хвостиком — поднялась со своего места:
— Мы думаем, что эти обрубки — следствие какого-то медицинского эксперимента, возможно, их занесло сюда из Центральной Америки. Я говорю это потому, что обувь, в которой прибило к берегу обрубки, кажется похожей на ту, что носят в больницах медсестры. Но это чистые домыслы.
— Спасибо. Начальник отделения полиции Перельман?
— Мы предполагаем, с той же оговоркой про домыслы, что это какой-то культ конца света. При посвящении в который требуется расстаться с конечностью, и это делает священник или кто-то подобный.
— Спасибо. Специальный агент Пендергаст?
Долгое молчание. Все головы повернулись к человеку, стоящему в конце зала. Он медленно опустил руки и просто ответил:
— Я бы предпочел обойтись без предположений.
— Никто не собирается предъявлять вам претензии, если вы ошибетесь. Просто я этого хочу — предположений.
— Но это то, чего не хочу я, коммандер.
Повисла мертвая тишина, и коммандер закатил глаза:
— Вы имеете право на свое мнение. А теперь я обращаю этот вопрос к себе.
Перельман понял, что коммандер с самого начала вел именно к этому.
— Я бы хотел привлечь ваше внимание к жестокости ампутации, — начал Бо. — К казенной одинаковости обуви. К тому факту, что их прибило к берегу практически одновременно, а значит, они одновременно и были выброшены в океан. — Он помолчал. — Подумайте: какая близлежащая страна способна на такой варварский акт? Какая страна имеет самый большой процент арестованных в мире? Какая страна находится в девяноста милях от наших берегов?
За этим последовала долгая пауза.
— Куба.
Бо сделал еще одну паузу, чтобы до слушателей дошел смысл сказанного.
— У них много тюрем на берегу, а некоторые, вроде Комбинадо-дель-Эсте, принадлежат к самым жестоким в мире, там содержатся политические заключенные, их пытают… и казнят. — Он подался вперед. — Хотя у нас пока нет никаких прямых доказательств, я бы предположил с большой долей вероятности, что так или иначе эти обрубки ног приплыли с Кубы и являются следствием пыток.
Перельман не мог не признать, что версия неплоха. Но уверенность Бо вызывала у него неловкое чувство. Он слишком давно служил в полиции и не доверял версиям, если они не были подкреплены какими-нибудь вещественными доказательствами.
Бо покинул трибуну и направился к ближайшему столу, на котором лежали карты и тома морских исследований, охранявшиеся лейтенантом береговой охраны довольно невзрачной внешности. В зале поднялся гул, и Бо поднял руки:
— Давайте поговорим о назначениях заданий в самом общем плане. Береговая охрана будет отвечать за все расследования и операции, связанные с морем. — Он взял верхнюю карту и развернул ее. — Наш главный приоритет — проведение анализа всевозможных течений, отслеживание потоков, волн и ветров, чтобы мы могли убедиться, отправились ли эти обрубки в путешествие с Кубы или нет. Мы свяжемся с Министерством внутренней безопасности, чтобы получить секретные спутниковые изображения всех мест, представляющих для нас интерес. — Он откашлялся. — Полицейское отделение Санибел будет отвечать за целостность и сохранность в неприкосновенности непосредственного места преступления, будет патрулировать берег, подбирать новые обрубки, если появятся. Офис судмедэксперта Двадцать первого района продолжит проведение патологоанатомической работы и тестов по останкам и связанным с ними вещественным доказательствам. Полиция Форт-Майерса будет собирать показания свидетелей, регулировать отношения с прессой и руководить всеми операциями правоохранения из вспомогательного офиса оперативной группы. Что касается Федерального бюро расследований… — он сделал паузу, отыскивая глазами Пендергаста, — то я прошу прочесать базы данных Национального центра по анализу насильственных преступлений на предмет наличия в ней чего-либо подобного, а также найти изготовителя кроссовок.
Перельман увидел, что Пендергаст поднял указательный палец, давая понять, что хочет задать вопрос.
— Да?
— Коммандер Бо, позвольте спросить, когда были выпущены эти карты?
— Вы имеете в виду даты? Когда они были созданы?
— Именно.
— Не понимаю, какое это может иметь отношение к делу. Это самые точные из имеющихся карт. Просто течения и приливы фактически не меняются с годами.
— Да, но даты, пожалуйста.
— Как коммандер сектора береговой охраны, я провел более десяти тысяч часов в этих водах в качестве капитана или командира корабля. Я с полной уверенностью руководствуюсь этими картами каждый день. — Бо улыбнулся. — Агент Пендергаст, у вас есть какой-то опыт мореплавателя?
— Думаю, вы могли бы назвать меня сухопутной крысой. Тем не менее я бы очень хотел узнать время выпуска этих карт.
Бо с раздраженным жестом обратился к лейтенанту за столом:
— Дарби?
Лейтенант взглянул на нижний правый угол верхней карты.
— Девятьсот шестьдесят первый, — сказал он пронзительным голосом. Потом взял следующую карту. — Девятьсот шестьдесят пятый. — Следующая карта. — Девятьсот пятьдесят девятый.
— Спасибо, лейтенант. — Бо перевел взгляд на Пендергаста. — Вы удовлетворены?
Выражение на лице Пендергаста говорило о чем угодно, только не об удовлетворении.
— Агент Пендергаст, вы уже расписались в недостаточности морских знаний. Так что я бы предложил вам сосредоточиться на базах данных Национального центра по анализу насильственных преступлений и на поиске изготовителя, а океанографию предоставить нам. Или вам что-то не ясно в вашем задании?
— Нет.
— Спасибо. Хорошо, давайте же приступим.
Когда совещание закончилось, Перельман поискал взглядом Пендергаста, но тот уже исчез. Бо немного переборщил с давлением на него, а Перельман чувствовал, что Пендергаст не из тех людей, которые долго будут терпеть такое к себе отношение: потерпит-потерпит, а потом случится что-нибудь… что-нибудь ужасно некрасивое.
8
По иронии судьбы, безуспешно поискав Пендергаста в зале после совещания, Перельман нашел агента на парковке — тот стоял, прислонившись к его «эксплореру» без полицейской раскраски.
— Ищете меня? — спросил Перельман, подойдя.
— Именно так, — сказал Пендергаст. — Хотелось бы поговорить.
— Конечно. Не желаете перекусить?
— Не очень. Я думал, может быть, мы прогуляемся по Тёрнер-бич.
Поначалу Перельману показалось, что Пендергаст шутит. Но улыбка агента была слишком слабой для какой бы то ни было попытки пошутить. Выйдя из здания полиции, Пендергаст надел дорогие солнцезащитные очки «Персол» и широкополую панаму. Теперь он еще меньше походил на агента секретной службы и еще больше… ну, скажем, на члена поло-клуба или даже на стильного наркобарона.
Работая в полиции, Перельман привык к разного рода эксцентричностям. Кроме того, ему было очень любопытно — он только не понимал почему — увидеть, что собирается делать Пендергаст. Подчиненные Перельмана из берегового патруля уже обеспечивали «целостность и сохранность в неприкосновенности непосредственного места преступления», предоставив ему временную свободу расследовать дело с более широкой перспективы. У Тауна и Морриса есть с полдюжины вариантов добраться до островов на попутной машине. Так что он просто пожал плечами:
— Конечно. Хотите поехать со мной?
— Если вы не возражаете.
Значит, машины у Пендергаста в настоящий момент не было. Перельман выкинул это из головы, и они сели в полицейский внедорожник. Перельман завел двигатель и выехал на бульвар Макгрегор, потом повернул на юг к Санибельскому мосту.
— Не возражаете против открытых окон? — спросил он.
Температура была немногим выше