Таблетка действовала. Мой разум стал как пустая книжная полка, и я неспешно расставлял на ней мысли, словно книги, и каждый раз придирчиво выбирал следующую, прежде чем поставить ее рядом с предыдущей. Лес. Девушка. Ее исчезновение. Призрак. Символ на спине убитой (убитых). Дальминис. Имя бога. Лаош. Молчание. Утаивание знака.
Спустя полчаса мне все было ясно. Я наслаждался этим пониманием. Спокойствие – это просто отсутствие тревог. И теперь я так близок к нему. Почти достиг.
Дождь утихал. Скоро можно будет отправляться в путь. Если я буду действовать быстро, завтра днем, а то и утром я отбываю. Финал этой проклятой истории.
Одно продолжало скрести и царапать меня: я ни на шаг не продвинулся к выяснению личности девушки. Финализация… первое правило… Я позвоню Матиушу. Возможно, он все-таки выдаст разрешение. Хотя бы завтра вечером убраться отсюда… Я глубоко, устало вздохнул. Пожалуй, следует сразу отправиться к Силене.
Я согрелся. Прошлой ночью я спал всего несколько часов, и это ощущалось по полной. Кроме того, я недооценил действие таблеток. Прежде я никогда не принимал больше одной одновременно. Дремота укутала меня, как одеяло.
Меня разбудила темноволосая женщина, коснувшись моей руки.
– Послушайте, вы не пропустите поезд? Он прибывает через семь минут.
Я сонно вылупился на нее.
– Я не жду поезда, – мой голос прозвучал резко и грубо, но какая мне разница. Мне не нравится, когда ко мне прикасаются. А дотронуться до спящего человека – это низость, как напасть со спины.
Женщина отстранилась и пожала плечами, явно удивленная моей грубой реакцией. Я встал и увидел, что в зале собралось человек десять. За большими окнами было светло, но серовато, приглушенно. Неужели сумерки? Я посмотрел на часы и поразился тому, как долго я позволил себе спать.
Прохладный воздух снаружи показался очень свежим. Лошадь спокойно ждала меня. Потрясающее терпение. Я хлопнул ее по круглому боку. Когда исчезает страх упасть и мышцы адаптируются к нагрузке, лошадь начинает казаться не таким уж плохим способом передвижения.
Спустя пару часов я все еще оставался сонным и вялым и думал, что три таблетки – это все же слишком много. Все то, что мне еще предстояло сделать, чтобы завершить это мерзкое дело и с чистой (ладно, почти чистой) совестью уведомить начальство об уходе, тяготило меня, поэтому мыслей этой направленности я стремился избегать, сосредоточившись на мечтаниях о том, насколько легче мне станет после увольнения. Необходимость поиска новой работы пугала меня меньше, чем вероятность остаться. Некоторое время ничего вообще не буду делать. Только слоняться по дому и надоедать сестре. Разве что помогу ей немного с оранжереей, если буду в настроении. Я уже не сомневался, что решения не изменю и уйду, что бы ни говорил Матиуш.
– Матиуш! – воскликнул я.
Совсем забыл о необходимости с ним связаться. Но мы уже уехали слишком далеко, чтобы возвращаться, да и я был не в том состоянии. А что, если я все-таки проведу финализацию, пусть и нарушив первое правило? Я так устал… Сомневаюсь, что сам Лаош имеет хотя бы отдаленное представление, откуда девушка появилась и кем была. Может быть, данные, необходимые для проведения финализации соответственно всем требованиям, невозможно получить в принципе. Я выругался. И за что эти проблемы на мою голову? Что говорил Медведь касательно несоблюдения правила? «Существует вероятность, что ситуация начнет развиваться непредсказуемо…» Хотя наличие вероятности не означает, что что-то обязательно пойдет не так. Быстро закрыть дело, и потом я увольняюсь. В документах напишу что требуется. Никто не станет проверять.
Лошадь вдруг взвилась на дыбы. Я вцепился в нее мертвой хваткой и все равно не знаю, как удержался.
– Успокойся! – взбешенно заорал я.
Передние копыта опустились на землю. Я выпрямился и огляделся, пытаясь увидеть в темноте, что испугало животное, и в одну секунду осознал, что слышу слабый, но быстро нарастающий звон и падаю, тогда как лошадь налегке уносится от меня и исчезает среди деревьев. Слишком много событий для одной секунды, по моему мнению.
Мне повезло – ударился я сильно и, кажется, даже вырубился на минуту или две, но ничего себе не сломал, только стекло часов треснуло, когда я стукнулся рукой о выступающий корень дерева. Мои несчастные часы – вся эта история далась им нелегко. Очнувшись, я почувствовал сильную боль и, хотя помнил о том, что не следует после подобных падений сразу двигаться, перевернулся на бок. Звон пульсировал в ушах, будто колеблющиеся струны. Я хотел встретить ее на ногах, а не лежа на спине. Я встал, прислонился к дереву и перевел дух, что отозвалось внутри болью.
– Зачем ты это сделала? Напугала мою лошадь. Как мне теперь добраться до деревни? Мне трудно ходить. Я же поклялся тебе, что разберусь с ними, и я не отступлю, – я старался, чтобы мой голос звучал искренне, но не знаю, насколько это у меня получалось. – Я нашел твоего убийцу. Я не пожалею его. Он ответит за свое преступление. Даже если деревенские встанут вокруг него живой стеной, они не смогут спасти его от правосудия, – я говорил ей еще какие-то пафосные глупости в том же духе. Интуитивно я выбрал сочувствующую интонацию, как с существом, доведенным до крайности, сжигаемым такой болью, что оно готово наброситься и на протянутую для помощи руку. Моей целью было заставить ее слушать, потому что пока она слушает, она не нападет.
Я различил ее вздох среди звона, затем она появилась в шаге от меня. Девушка с длинными спутанными волосами. В темноте она виделась очень четко, хотя ни ее кожа, покрытая фиолетовыми разводами, ни волосы не были светлыми. Я почувствовал, как амулет, вшитый под кожу предплечья, испускает волны жара.
Некоторое время она реяла в воздухе передо мной, затем пропала.
После ее исчезновения я дал себе пять минут на успокоение, в течение которых неподвижно лежал, вытянув ноги и положив голову на жесткий корень, глядя, как лунный свет оседает на ветках, словно тающий снег. Затем я ощупью отыскал трость и потащился в деревню, ругая трусливую кобылу. Куда она ускакала? Где мне теперь ее искать? Лень и сонливость пропали бесследно. Все-таки встреча с привидением бодрит, даже если она далеко не