Пункт первый: предыстория сущности.
– Это здесь, – сказал Лаош и неуклюже, как слепой, побрел меж еловых веток.
Вслед за ним я вышел на маленькую поляну. Дальминис здесь вытеснил все другие травы, окрасив поляну в фиолетовый цвет. Жертвенный камень был широкий, гладкий, белый. Опаленные растения окружали его черным кольцом. Я представил себе – хотя мне было достаточно вспомнить свой сон – как это: лежать на этом камне, умирать на нем, опутанный веревками, как паутиной. Я пожалел, что перед выходом не позволил себе принять еще пару таблеток – они замедляют реакцию, а мне для процедуры требовалась определенная ловкость. Сожженные стебли, черные, негибкие и хрупкие, превращались в пепел, когда я наступал на них. Мне стало как-то особо неприятно от этого. Длинные иглы сосен, подступающих близко к жертвенному камню, словно оплавились. Когда я ухватил несколько игл и потянул, они отделились без всякого усилия, уже практически отмершие.
– В таком месте, как это, мгновенно обретаешь истинную веру, – я сжал иглы в кулаке, они сломались, и на ладони остался темный след.
– Все восстановится со временем, – заметил Лаош.
– Чтобы быть испоганенным вновь.
Лаош взглянул на меня безгневно и просяще.
Мне было жаль поляну. Еще больше жаль девушку тяжелой, душащей меня жалостью – я больше не мог игнорировать это чувство. Что-то действительно происходило со мной. Никогда прежде я не жалел ни одну блуждающую душу. Они умерли, и я должен сделать так, чтобы они ушли и не причиняли вреда живым. Просто сделать свою работу. Все было нормально, пока я рассуждал таким образом. Но кто знает, что происходит с ними над или за пределами нашей реальности. То, что мучило их, находится в этом мире, и то, что способно спасти, тоже здесь. Не значит ли это, что, изгоняя их, мы отбираем у них возможность найти умиротворение?
Неужели за те несколько месяцев, когда, удалившись от дел, я лечил свою ногу, я стал таким мягкотелым? Не то качество, которое я хотел бы иметь.
«Я должен работать», – напомнил я себе. Я собирался нарушить главное правило, но не был уверен в том, что у меня вообще был выбор – нарушить его или нет.
Веревки лежали возле камня; другие, провиснув, тянулись к нему от деревьев.
Я достал нож. На веревках были заметны следы крови, до которых я дотрагивался с волнением. Ее кровь; мне было почти больно осознавать это. Я начал распутывать тугие узлы, поддевая их кончиком ножа. Лаош отстраненно смотрел на камень.
– Ровенна всегда останется страной богов, – сказал он тихо, почти шепотом. – На ее земле с равным успехом взрастают чудеса и чудовища.
– Иногда чудовища прибывают к нам извне, – заметил я враждебно. – Это вы дали ей снотворное?
– Да.
– Вы связали ее?
– Да.
– И она увидела ваше лицо, когда очнулась и обнаружила себя лежащей на камне?
– Да. Я еще раз проверял веревки. Я делал все это, потому что я должен, потому что я главный.
Я распутал несколько обрезков веревки, длины которых хватало для моих целей. Затем связал их так, чтобы получились три кольца, большое и два поменьше. Большим я окружил жертвенный камень, одно из меньших колец положил рядом, второе зажал в руке.
– Лаош, встаньте в пределы кольца, – приказал я. – Не покидайте кольцо до тех пор, пока я не скажу вам.
Лаош встал рядом с камнем. Казалось, он приблизился к нему через силу.
– Я сожалею о том, что мы сделали.
– Вы способны только сожалеть за своих, – огрызнулся я. – Но умереть за ваших пришлось другому человеку.
Лаош зажмурился. Его лицо застыло. Не знаю, с чем он справлялся за закрытым веками – с гордостью, яростью, страхом. Когда он открыл глаза, я увидел в них одну лишь опустошенность.
– Вам еще кажется, вы знаете все, господин Управомоченный? – он мягко улыбнулся. – Кто вы такой, чтобы заглянуть в мои мысли. Здесь лежал мой дед и мой отец, множество мужчин из моего рода. Нам известно, что такое ответственность. И однажды здесь буду я, уже совсем скоро – мой сын мертв, теперь мне незачем тянуть. Кроме того, я начал терять прежнюю хватку и скоро перестану быть полезным для селения. Уже в следующий раз… если вы позволите, конечно.
Лаош насмехался надо мной, но не только.
– Я только хочу завершить все это, Лаош. Вытяните руку над камнем.
Лаош протянул руку. Я увидел его сухую кожу с просвечивающими синими венами и снова подумал: «Он старый», затем ударил ножом по его ладони. Лаош не вскрикнул, даже не дернулся. Он наблюдал с грустным удовлетворением, как его кровь падает на белый камень.
– Она появится?
– Появится. Не заметить такое не в ее силах.
Я перешагнул веревку, отступая от Лаоша.
– Она не нападет на вас?
– Нет. Ее враг – вы. Вы обманули ее. Кроме того, мой амулет всегда со мной.
– Он точно сумеет защитить вас?
– Да. Как и всегда.
Пункт второй: способности сущности.
Прошло около четверти часа. Я только ждал и, наверное, совсем ни о чем не думал.
Все последующее длилось не более нескольких минут.
Я догадался о ее появлении по легкому звону в ушах. Одновременно с этим Лаош вскрикнул. Он стоял спиной ко мне, глядя на что-то возле своих ног. Шагнув в сторону от заслоняющего обзор Лаоша, я увидел, что веревка перед ним натягивается и дергается.
Пункт третий: обстоятельства зарождения сущности.
Она смогла прикоснуться к веревке? «Это невозможно, – подумал я, инстинктивно пятясь. – Разве такое бывает?» Это с самого начала было неправильное дело.
Веревка вот-вот могла разорваться; вся фигура Лаоша выражала ужас. У меня не было времени на другой план, и, уже ясно понимая, что это не сработает, я вслепую бросил третье веревочное кольцо, и оно легло, пересекаясь с дугой большого кольца. «Покажись, покажись», – мысленно приказал я. Лаош отступал. В своей панике он уже шагнул спиной вперед за пределы защитного круга.
– Не пересекайте веревку! – напомнил я криком, и после этого понял – она попалась: брошенное мною кольцо несколько секунд пролежавшее неподвижно, теперь судорожно дергалось.
Мое сердце билось с сумасшедшей силой.
Я бросился к Лаошу. Он был как деревянный. Рана на его ладони еще не закрылась. Я резанул по ней снова, гораздо глубже, и кровь сразу наполнила его ладонь.
– Брызните на нее! – крикнул я, не слыша себя среди звона.
Лаош не понимал или не разбирал слов.
– Брызните на нее кровью!
Лаош взмахнул рукой, и капли крови полетели в извивающееся кольцо, но не упали на черную траву, на полпути растворившись в воздухе.
«Покажись».
Я оттолкнул Лаоша и встал возле кольца.
– Кровь врага, которую он отдает тебе сам, на тебе, уходи. Ты потеряла право мести. Кровь врага на тебе, уходи, уходи!
Но кольцо рвалось. Я опустил взгляд и увидел, как натягивается и