– Я слышал, ты вытащил из тюрьмы самого де ла Торре? – с искренним интересом спросил отец. Кто такой этот Торре я понятия не имела, но вслушивалась так, словно была знакома с ним всю жизнь.
– Да, – чуть погодя ответил Стив. Было заметно, что ему не очень по душе эта тема. Но разве моего отца остановишь?
– Это впечатляет. Его поймали на горячем. Как ты это сделал?
– Газеты преувеличивают, Джон.
– И всё же, – настаивал отец. – Это было громкое дело.
– Думаю, не стоит обсуждать работу Стива при детях, – миролюбиво вклинилась в их разговор миссис Райс, смотря, как её муж недовольно поджимает губы. Отец слепой, что ли? Даже мне очевидно, что пора заткнуться. – Здравствуй, Эмили, – ласково улыбнулась она. – С днём рождения.
– Спасибо, – вежливо поблагодарила я, напрягаясь под требовательным взглядом матери. Мне что, в реверансе присесть нужно?
– Пройдём в мой кабинет? – предложил отец Стиву, явно не желая оставлять зацепившую его тему и переходить к общению с такой скромной персоной, как я. – Оставим дам посплетничать. Я угощу тебя отменным коньяком. – Дружески хлопнул он его по плечу.
Мистер Райс медленно перевёл взгляд на его руку, видимо, так же, как и я, посчитав это излишней фривольностью. Но, тем не менее, кивнул и пошёл вслед за отцом. Я была уверена, он ни за что не отцепится от бедного соседа, пока не выяснит всю правду об этом деле.
– Мы теперь будем часто общаться, – вновь заговорила со мной миссис Райс. – Поэтому будет неплохо познакомить нашего сына с тобой. Эйден! – громко позвала она, и тот самый парень, которого я рассматривала со спины, сразу же обернулся и двинулся в нашу сторону.
Я не могла объяснить то, что происходило дальше, но чем ближе он приближался, тем труднее становилось моё дыхание. Может, я заболела?
Уверенная и в тоже время расслабленная походка, будто он тысячу раз бывал в нашем доме. Растрёпанные ветром пшеничные волосы, довольно крепкие руки, обтянутые на контрасте с загорелой кожей белой тканью футболки, и мужественные черты лица, очень напоминающие черты мужчины, который только что нехотя ушёл с моим отцом. Но самое поразительное ждало меня впереди.
Его глаза. Ярко-зелёные. Ненормальные.
Ни у кого, ни разу в жизни я не видела таких насыщенных глаз. Живых, цепляющих с первого взгляда.
Он встал рядом со мной, и до меня донёсся аромат чего-то освежающе-приятного. Я не могла различить, что именно это было. Мята? Лайм?
– Эйден, познакомься с именинницей, – мягко сказала Грейс. – Будет здорово, если вы подружитесь.
Он повернулся в мою сторону, и наши взгляды столкнулись.
– С днём рождения, Эмили. – Лёгкая улыбка преобразила его лицо, и я зацепилась за две глубокие очаровательные ямочки на щеках. Божечки, ещё и ямочки! – Очень рад познакомиться.
Мой язык безнадёжно прилип к нёбу. Я впервые испытывала такое странное чувство. Я стеснялась мальчишку. Какой позор!
– Мне тоже очень приятно. – Прозвучало неуверенно и смущённо.
Уголки его губ еле заметно дрогнули. Он смеялся надо мной?
– Прекрасный праздник, миссис Майерс, – вежливо проговорил он, обращаясь к моей матери и давая мне время хоть немного прийти в себя. Неудивительно, что Карла в него вцепилась, как в последний шанс. Он и правда оказался очень привлекательным.
И только спустя пару секунд я осознала, что он сказал.
Прекрасный праздник?! Да здесь уснуть можно от скуки! Не то чтобы я была на многих праздниках. Меня вообще редко куда отпускали. Будь их воля, они бы мне вживили под кожу маячок слежения, чтобы по дороге в одну библиотеку, я не свернула в другую. Но если даже я, с маленьким опытом, это понимала, то что нёс он?! Вежливость? Действительно так считал? Если ответ под номером два, то мы никогда не поладим. Те, кому нравилась моя мать, не дружили с головой. А с больными не дружила я. Я вообще ни с кем не дружила, кроме Стеф.
– Спасибо, Эйден, – в голос пропела она. Угодил. – Мы всегда рады видеть тебя в нашем доме. Эмили выберет день и проведёт тебе экскурсию по городу. Как ты на это смотришь?
– Я буду очень рад.
А меня спросить не нужно?
– Эмили?
«Мне одной кажется, что её голос всегда меняется, когда она произносит моё имя? В нём сразу появляется что-то неприятно требовательное. То, что мгновенно вызывает внутреннее сопротивление».
– С удовольствием.
Это «с удовольствием» далось мне тяжелее, чем тот недельный перевод рассказа с французского языка, после которого мой репетитор остался очень недовольным и доложил Оливии. В качестве наказания – плюс ещё одно занятие в неделю.
Эйден благодарно мне улыбнулся и продолжил дальше ворковать с моей матерью, превращая обычный светский диалог в мучительную для меня пытку. Отвечал на её вопросы, делал комплименты, рассказывал про школу в Лос-Анджелесе и, в целом, притянул к себе не только моё, но и внимание двух взрослых женщин.
Я разглядывала его со стороны. Его мимику, жесты. Он держался очень расслаблено. Не махал во все стороны руками, как Стеф, а, спокойно сложив их за спиной, вёл диалог с моей матерью так, словно был знаком с ней тысячу лет.
Но когда после очередной реплики Оливии он рассмеялся, я чуть дышать не перестала, вслушиваясь в ласкающую до мурашек слух тональность. Тихий ненавязчивый звук с лёгкой мужской хрипотцой добавил ещё сотню баллов к его привлекательной внешности. Я пристально уставилась на его смешно подёргивающийся от смеха кончик носа. Там была какая-то точка. Родинка?
От этих размышлений я почувствовала себя очень неловко. Я даже не слышала, что конкретно он рассказывал, потому что изначально потеряла нить разговора. Эйден мне понравился, и это было очень сложно отрицать. Но то, что он стоял и любезничал с женщиной, ежедневно отравляющей мне жизнь, сразу же превращало все мысленно поставленные ему плюсики в нолики. Ощущая себя лишней на своём собственном празднике и одолеваемая совсем незнакомыми мне эмоциями по отношению к парню, я разозлилась.
– … поэтому я не в восторге от переезда, но надеюсь, что…
– Прошу меня извинить, – резко перебила я, и три пары глаз уставились на меня в ответ. Мать – с явным раздражением, Грейс – с понимающей улыбкой, а Эйден… а до анализа взгляда Эйдена я не дошла. Не решилась. – Мне нужно отойти. – И развернувшись, направилась в дом, чтобы позвонить самому главному человеку в моей жизни.
Я скользнула в приоткрытую с террасы дверь, сразу попадая в остуженное от жары кондиционерами пространство. Моя сумка висела ровно там, где я её оставила. С некой нервозностью я достала телефон и, нажав цифру, запускающую быстрый вызов абонента, принялась отсчитывать длинные, тянущиеся гудки.
– Эмми? – раздалось долгожданное на том конце линии, и я крепче стиснула влажной от пота ладонью