Аня выпучила глаза.
— Как это кто? Сам…
Тут уже настала моя очередь удивляться.
— Как это сам?
— Ну так. Искал что-то, орал с шести утра, он сегодня в ночную. Всех дураков мне перебудил. Еле успокоили. Сказал, что прибьёт тебя, когда придешь. Но вот ты жива вроде…
И так в сомнении на меня посмотрела, будто еще думала, в самом деле я жива, или уже того… привидение.
— Жива, ага, как же. Ума не приложу, когда успела ему насолить и в чем моя вина, что у него секретарша такая нерадивая.
— Ой, и не говори… Танька она такая, где упадет, там и останется лежать на веки вечные.
Я снова вытаращилась в непонимании.
— И часто у вас тут Танька падает?
Анечка рассмеялась и отмахнулась.
— Да не Танька… а все, чем она заведует. Документы, истории, анализы, справки… где бросит, так тому там лежать.
— И как он ее еще не убил?!
Аня снова развела руками, мол, непонятно.
Аня ушла, а я снова принялась рассортировывать надоевшие до зубовного скрежета бумажки по стопочкам и папочкам. Пару раз забегал подобревший и покрасневший Петрович, и даже отпустил меня пообедать. А вечером, после смены, я встретила во дворике сокурсников — они и предложили пройтись до соседнего кафе.
— Я пас, ребятушки. На мели… с зарплаты схожу, а сейчас извините.
И уже направилась в сторону дома, но ребята наперебой принялись зазывать, обещая угостить меня «в кои-то веки».
— Ладно уж, на мороженое наскребу…
Пока шли, с завистью смотрела на Макса, Мишку и Олесю. Вот у кого практика как практика — идут себе довольные, а я еле тащусь за ними. А вечером еще на работу. Как подумала об этом, даже зубы заболели. Как бы пережить это все без последствий для собственной психики?
***
На улице ласково грело весеннее солнышко и решено было устроиться на летней веранде. Я заказала себе кофе и пломбир, парни пиво, Олеся зеленый чай с пирожным.
— А вы слышали про больничное привидение? — спустя какое-то время с горящими, то ли от пива, то ли еще от чего, глазами, спросил Миша.
Я лениво покачала головой. Кофе, вместо того чтобы взбодрить, умиротворял, от чего еще больше хотелось спать.
Олеся заметно оживилась и подалась вперёд, а Макс в ухмылке поджал губы и помотал головой.
— Да ла-а-адно… вы серьезно? Вся больница об этом говорит. И Пашка вчера дежурил, сам говорит, лично видел.
— Мда… двадцать с лишним лет, а ума так и нет.
— У кого это?!
— Да у вас обоих. Что Пашка твой, что ты.
— А… ну твоё дело верить или нет, мне, знаешь ли, по барабану. Я лично привык полагаться на свою интуицию.
— И что она тебе сейчас подсказывает? — не удержавшись, ехидно спросила я.
— А то, что блажен, кто не верует, — с дурацким видом заключил этот умник.
— Вообще-то там по-другому было…
— Да ну вас, — отмахнулся он и с обиженным видом пошел за добавкой.
А я, доев мороженое и допив кофе, со всеми распрощалась и отправилась домой.
Марьи Никитичны дома не оказалось, она вроде предупреждала, что отправится к Ольге Дмитриевне в больницу. Я же позвонила Эмке и попросила ее получше разузнать про Михалюка. Та девушка в психбольнице все не шла из моей головы, потому что… да не знаю почему. Не шла и все тут.
— Ну слушай, у меня знакомый один есть. Ну как знакомый… короче друг моего брата.
— У тебя есть брат?
— Был. Старший.
— Ой, прости, я не хотела.
— Да брось, ты же не знала, — спокойно, впрочем, как и всегда, произнесла Эмка.
Немного помолчала, думая о чем-то своем, я же не решалась перебивать, пока она вновь не заговорила.
— Так вот… Они работали вместе, в полиции служили, пока Антона не убили. Вот Рогозин и оставил службу, ушел в бизнес. Но мы общаемся иногда. Как-никак они лучшими друзьями были.
— Ну и за чем дело стало?
— Думаешь стоит ему звонить? Он, кстати, когда-то на меня виды имел. Получается я его использую…
— А симпатичный? — я решила зайти с другого бока.
— Нормальный. Но не моя судьба.
— Брось, Эм… ты что, гадала на любовь? — вовсю веселилась я.
А Эмка вполне серьезно ответила.
— Да. Не хочу, чтобы он страдал, если вдруг…
И замолчала.
— Что вдруг?
— Ничего. Проехали. Ладно, если для дела поможет — позвоню.
— Ну, Эм… ну что вдруг?
— Сказала же ничего. И вообще, у него другая судьба, и уж поверь, меня в ней точно нет, — наконец рассердилась Эмка и мне пришлось-таки отстать.
Мы попрощались, а уже через пять минут она сама мне перезвонила.
— Завтра в восемь он будет ждать нас в кафе «Фонтан».
— Почему нас, а не тебя?
— По кочану. У нас не свидание и я не одна заинтересована в этом деле.
Я покачала головой, но спорить не стала.
7
Никитична пришла аккурат перед моим уходом.
— Где это вы так задержались? Я уже волноваться начала, — укорила я старушку.
— Да я к Ольге ездила.
— И как она?
— Не спрашивай, — покачала бабуля головой, — Так и лежит без сознания.
— А чего же вы там так долго делали?
Я достала из холодильника кастрюлю с супом, и поставила на плиту разогреваться.
— Да я знакомую встретила одну. Пока поговорили, то да се. Я ей гостинцы, что Оле везла, отдала.
Марья Никитична вздохнула.
— А ты куда так поздно-то? Неужто на свидание? — лукаво улыбнулась она, а я замахала руками.
— Нет, что вы, на работу.
— Ох, забыла. Нет, такая работа это конечно не дело. Ночью спать надо.
— Надо, но кто ж тогда работать будет? — улыбнулась весело я.
После ужина быстренько вымыла посуду и выпорхнула из дома.
Утро пятницы принесло головную боль после смены и ужас от того, что мне предстояло еще весь день отпахать у Петровича.
Спасти меня могло только чудо и чудо не заставило явиться в лице рыжей Анечки.
— Петрович на какую-то конференцию уехал, так что лафа сегодня. Можешь даже продрыхнуть, я никому не скажу.
Счастье Ани было так велико, что распространялось на всех вокруг.
— Ты гуляла что ли?
— Нет, — протянула я, — работала.
— Эм…
— Ну да, кроме как в эскорте люди е ночами нигде не работают. В бургерной, таких как ты, умных кормила.
— Ой ладно, не обижайся. Можешь поспать несколько часов. Его все равно не будет.
— Точно?
— Ну так сказали. Они после конференции тусоваться будут, фуршет, все дела. Какая уж тут работа. Короче, вот тебе мой номер телефона, я тебя запру, чтобы никто не вошел, а как проснешься, позвонишь-отопру.
В этот момент я готова была расцеловать рыжую. Только за ней закрылась дверь, голова моя тут же оказалась на письменном столе, и я вырубилась.
Домой ушла в пять, как и положено, хоть Аня и уговаривала свалить пораньше. Мол, раз начальства нет, то и нечего тут делать. Я же была другого мнения. Мало того, что проспала половину дня (и очень кстати высплюсь даже несмотря на неудобства), так