– Джен, где документы по завтрашней встрече? Долго мне их ждать?
Босс нахмурился:
– Джен, отнесите, пожалуйста, мою рубашку в прачечную. А ты, Грег, останься, мы еще не закончили.
– Конечно, мистер Эллингтон.
Когда я вернулась из прачечной, и босс, и его зам уже уехали. Я села разбирать кипу документов, оставленную мне еще со вчерашнего вечера.
Остаток дня прошел, как в тумане. Я никак не могла выбросить из головы воспоминания о дрожи, охватившей меня от прикосновения к телу мистера Эллингтона. Да и его непривычно низкий чуть с хрипотцой голос продолжал звучать в моих ушах. Впечатляюще? Что бы это значило?
Вечером я долго не могла уснуть, вспоминая злосчастное утро. Когда же сон пришел, спокойным он не был. Я снова очутилась в кабинете, расстегивая непослушными пальцами пуговицы на его рубашке. Но на этот раз, когда рубашка комом упала на пол и я потянулась за свежей, босс перехватил мое запястье:
– Подожди, Джен. Остались еще брюки. Мне по-прежнему нужна твоя помощь.
С этими словами он потянул мою руку вниз. То, что бугрилось ниже ремня, было просто огромным и очень горячим. Его вторая рука, между тем, уже легла на мой затылок, а обжигающие губы впились в мои в поцелуе, которого наяву так и не случилось. Мои руки в это время словно жили своей жизнью, торопливо расстегивая пряжку ремня.
Он оторвался от моих губ и властно посмотрел в глаза. Выдержать этот взгляд было невозможно. Я опустила глаза, скользнула руками по крепкой, мускулистой груди – и вдруг принялась целовать ее, горячо и жадно. Босс глухо застонал, его пальцы в моих волосах сжались, заставили опуститься ниже – и я не стала сопротивляться, послушавшись этого безмолвного приказа.
Справившись с молнией, я освободила его от остатков одежды. Провела кончиками пальцев по упругому животу, почувствовав, как он вздрогнул и напрягся. И опустилась еще ниже, туда, где полыхал источник его страсти. Прошлась языком по тонкой коже, под которой пульсировали набухшие вены, обхватила губами. Новый стон показал мне, что я на верном пути, и я продолжала ласкать его губами и языком, пока не почувствовала: еще немного, и он не сможет сдерживаться.
– Джен…
Он поднял меня, посадив на край стола. Серые глаза, обычно холодные, как сталь, теперь полыхали от желания. Этот огонь воспламенил и меня, и когда он вошел в мое лоно – наслаждение было подобно взрыву. Я обхватила ногами его бедра, моля о том, чтобы он не останавливался, чтобы этот экстаз длился вечно. Мольба была услышана, пусть эта вечность и длилась всего несколько часов, пока сон не покинул меня, оставив в скучной и серой реальности.
Проснулась я на рассвете, ничуть не отдохнув за ночь. Перед глазами по-прежнему стоял обнаженный торс мистера Эллингтона. Странно, что до недавнего времени я даже не замечала, как он красив. Но, возможно, это и к лучшему: сейчас мне было сложно понять, как после такого сна можно с ним работать. Выпив кофе и посмотрев на часы, я поняла, что нужно поспешить: по пути еще требовалось заехать в прачечную, забрать рубашку.
Пожилой китаец протянул мне чехол с рубашкой и небольшой пластиковый пакет. Черт, я снова забыла проверить карманы перед сдачей. В пакете лежали ручка, пара визиток… И два пакетика презервативов. Сердце застучало с удвоенной силой, а кровь прилила к лицу. Слава богу, китаец ничего не заметил: он разговаривал с кем-то через дверь в глубине прачечной. Пробормотав слова благодарности, я поспешила на работу.
Мистера Эллингтона снова не было. Я отнесла в его кабинет рубашку и вещи из ее карманов и вернулась к себе. Несомненно, босс на работе уже побывал: на моем столе лежала стопка документов. Венчал ее тот самый заляпанный кофе договор с запиской: «Переделать». Глубоко вздохнув, я принялась за работу.
Рабочий день тянулся бесконечно. Я переписала договор, разобрала бумаги, перенесла встречи с учетом завтрашнего отъезда босса и теперь просто сидела, откинувшись в кресле и вспоминая свой сегодняшний сон… И вчерашний…
Из мечтаний меня вырвал голос, раздавшийся прямо над ухом:
– Джен, не время спать…
Вздрогнув, я открыла глаза. Надо мной стоял мистер Эллингтон.
– Но я вовсе не… – начала торопливо оправдываться я, только он не дослушал.
– Собирайтесь. Завтра
