— Привет, Мэтт. Давно не виделись, — говорит она.
Теплое и искреннее выражение отражается на лице Мэтта, поскольку он относится к ней, как к сестре.
— Полагаю, ты сумела преодолеть звуковой барьер на пути сюда. Я был почти уверен, что ты окажешься здесь раньше. — Она кладет руку на его плечо. — Если ты не станешь ездить осторожнее, я буду вынужден обернуть твой Мустанг подушками безопасности. — Он поднимает глаза к потолку, что-то там рассматривая. — Или немного подрегулирую систему ускорения.
— Только коснись моей машины, и ты покойник, маленький братец.
Как только эти слова сорвались с ее губ, ее глаза распахнулись.
— Я имела в виду….
Мэтт еле сдерживал смех.
— Да, удачи в этом. И я не твой «маленький братец».
Она сглатывает, и хитро улыбается ему.
— Да. На восемь с половиной минут, согласно свидетельству мамы.
Она отскакивает подальше от него к деревянному кухонному столу, и опускает на стул свою сумку. Всего несколько недель назад этого не было, и единственной мебелью в моем доме была огромная черная кровать — для определенных целей. Необходимость в столе и двух стульях появилась, когда я опрокинул еду на собственную постель. И, поскольку теперь я нуждаюсь еще и в прачечной, мы принимаем пищу за столом. Я переплетаю собственные пальцы с пальцами Фрэнни.
— Ты поела? Я могу сделать омлет.
Она внимательно смотрит на меня, проводя пальцем по моему шраму, и я буквально растворяюсь в ее глазах.
— Звучит заманчиво, — произносит она.
— Что? — Я наблюдаю, как улыбка расцветает на ее лице. — Омлет?
— О, да…
Мэтт— Я не голоден, спасибо, — говорю я.
Они оба смотрят на меня, и Фрэнни улыбается.
— Это потому что ты никогда не пробовал омлет Люка. Он нашел рецепт на сайте Рейчел Рей[1]. Ради него и умереть не жалко, — говорит она.
— Я пробовал его, сестричка. Он отличный. Какие у тебя планы на день?
Фрэнни пожимает плечами.
— Ланч, я полагаю. Затем… — Она смотрит на демона, и озорная улыбка появляется на ее губах. — Ты догадался, о чем я подумала…?
Я закатываю глаза и смотрю на Люка.
Он прислоняется к столу и ухмыляется мне, когда Фрэнни поворачивается к холодильнику.
— Пошевели своими мозгами, ангелок. Мустангу требуется ремонт.
Люк отталкивается от стола и движется к кухонному шкафчику, принося с собой кастрюли и миски. Фрэнни достает яйца, молоко и несколько пакетов с овощами из холодильника. Когда они двигаются по кухне, они не разговаривают, но они, похоже, совершенно не подозревают, что смотрятся очень трогательно, связанные между собой.
Вдруг, это ощущается слишком интимно. Как приготовление обеда может быть столь интимным? Я, сжав зубы, с трудом сдерживаю стон. Я не вынесу этого. Я должен выбраться отсюда.
— Итак, если вы, ребята, не нуждаетесь во мне, тогда я пойду.
Фрэнни поворачивается ко мне и улыбается.
— Ты уверен, что не хочешь омлет? — спрашивает она, подняв помидор. Я не могу не улыбнуться в ответ.
Она улыбается, когда я отталкиваюсь от стены и иду в холл, где буду стоять на страже. В одиночестве. Как обычно.
Я сажусь на пол, спиной к стене. Когда Габриэль решил заниматься моим обучением сам, он сказал, что у него особое задание для меня. Работа, на которую лучше меня не подходит никто. Когда он сообщил мне, что я буду хранителем Фрэнни, я не мог в это поверить. Я не горжусь тем, как обошелся с ней при жизни, и мне не было никакого оправдания. Это было прекрасно. Как много людей получали шанс загладить свою вину с их сестрой-близнецом?
Что он не упомянул, так это о том, что моя сестра влюблена в уродливого демона. Как же он позволил этому случиться?
Так вот сижу я, беспомощно бьюсь головой об стену пока моя сестра там в опасности. Габриэль ясно дал понять. Я не могу вмешиваться. Он говорит, что это ее жизнь. Ее выбор. Он говорит, что все получится.
Я ему не верю.
И это только вопрос времени, прежде чем демон сделает что-то, чтобы доказать мою правоту.
Фрэнни— У Гейба есть я, экспериментирующая с этим удивительным Влиянием, — говорю я после ланча, забирая у Люка небольшую чугунную сковородку, чтобы помыть.
В его глазах читается напряжение, и он даже не пытается скрыть ревности, звучащей в его голосе.
— Смею предположить: поздний вечер, вы одни в твоей комнате.
Я ничего не могу поделать с бабочками в моем животе и румянцем, растекающимся по моим щекам, и мне ненавистно чувство вины, заполняющее меня. Но я справлюсь. Я еще не поняла, для чего мне нужен Гейб. Все, что мне известно — это то, что я нуждаюсь в нем. Когда он рядом, я чувствую, что всё будет хорошо, и когда он прикасается ко мне, любые тревоги тают.
Я погружаю руки в мыльную воду и начинаю отчаянно драить посуду.
— Иногда. Но если единственный человек, способный меня обучить, это Гейб, ничего страшного не произойдет.
Он роняет кастрюлю на столешницу, отчего сотрясается пол и смотрит на свои руки, разведенные в стороны.
— Я искренне сомневаюсь, что ты исключительно уговорами заставишь Габриэля что-либо сделать.
Я начну, ибо Гейб легко может прочесть мои мысли, а не Люк. Но то, как он на меня смотрит, заставляет задуматься. Я глубоко вздыхаю, и уже через секунду прихожу в себя.
— Так или иначе… обычно мы зависаем в парке.
Я чувствую, как напрягается моя грудь потому, как я каждый раз расстраиваюсь, когда задумываюсь об этой в целом глупой вещи.
— Он полагает, что на детей влиять легче. Но мне кажется, что в этом направлении лучше не стоит двигаться.
Он поднимает за ручку кастрюлю со столешницы.
— Ну, это ради мира во всем мире.
Я со стоном опускаю лицо в мыльные руки.
— Я забила на это. Не имею представления, о чем он думает; предполагает, что я способна это сделать, но я даже не в состоянии устроить драку в песочнице из-за ведерок и совочков.
Мне ненавистны слезы, текущие из моих глаз. Я ненавижу все прямо сейчас.
— Я не могу это сделать. Это не работает.
Я не смотрю на него, когда он разворачивает меня и прижимает к столешнице, его тело такое горячее, а голос внезапно смягчается.
— Мне жаль, Фрэнни. Ты же знаешь, как мне трудно… справляться со всеми этими чувствами. Все будет хорошо.
Он приподнимает пальцем мой подбородок