– Система для координирования морских грузоперевозок – его собственное детище, – продолжил Берт Тинг-стрём. – Она единственная во всем мире. Он планировал значительно расширить бизнес в ближайшие годы.
– И такая трагедия для всей семьи, – вздохнул Ханс Улофссон. – Ингемар обожает жену и детей, они наверняка восприняли это ужасно тяжело.
Трое мужчин дружно кивнули. Женщина высморкалась. Вальтер покосился на Аннику. Она сидела неподвижно и наблюдала за происходящим. Будучи моложе, она в подобных ситуациях порой давала волю своим эмоциям, особенно когда ее сопровождал мужчина-фотограф с потребностью к самоутверждению, и тогда любой мог догадаться, что творится в ее голове и о чем она собирается спросить, но в последний раз подобное случалось давно.
– Когда вы разговаривали с Ингемаром Лербергом в последний раз? – поинтересовалась она.
Трое мужчин посмотрели в ее сторону, потом они вопросительно переглянулись.
– Ну-у, – первым отреагировал Ханс Улофссон, – мы же общаемся постоянно, немного трудно…
– Вы видитесь регулярно? – спросила Анника. – Встречаетесь в городе или на конгрессах?
Все трое кивнули, сейчас они посмотрели и на нее, и на Вальтера. Конечно, и в городе, и на конгрессах, само собой.
– Что говорит его жена, вы общались с ней?
– Нет, она же в больнице, – ответил Берт Тингстрём. – У своего мужа.
– То есть вы с ней не разговаривали?
Никто не ответил. Анника заглянула в блокнот, где пока не сделала ни одной пометки.
– Почему вы созвали эту встречу? – спросила она тихо. – Чего вы хотите?
За столом воцарилась тишина. Вальтер заерзал на стуле. Громко гудела вентиляция. Клас Борстхаммар уставился на нее, сейчас его внимание сосредоточилось на ней. Он немного расправил плечи.
– Мы знаем, что средства массовой информации заинтересованы получить комментарии партийного руководства относительно случившегося, – сказал он.
Анника посмотрела на него и спросила:
– Итак, что же случилось?
Трое мужчин вновь переглянулись, женщина громко всхлипнула.
– Нашего товарища по партии жестоко избили в его собственном доме, – произнес партийный секретарь с нотками неуверенности в голосе.
– Ага, – кивнула Анника, – так, значит. Но что еще? Как все произошло? Выкарабкается ли он? И какие повреждения получил? Что вы можете сказать такое, о чем нам еще неизвестно?
Опять воцарилась тишина, но всего на несколько секунд, затем откашлялся Берт Тингстрём.
– У него руки и ноги вывернуты из суставов, – сообщил он. – Они жестоко избили его.
Анника почувствовала, как у нее перехватило дыхание. Руки и ноги вывернуты из суставов? Что за странная история?
– Ваше мнение по поводу мотива этого избиения? Может он быть политическим? – поинтересовалась Анника.
Мужчины переглянулись в очередной раз.
– Вполне возможно, – сказал Клас Борстхаммар. – В наше время хватает настроенных на насилие левых экстремистов, кто-то из них определенно мог решиться на нападение. Как тот в Тусоне, в Аризоне, выстреливший члену конгресса в голову…
– Ты имеешь в виду человека, стрелявшего в Габриэль Гиффордс? – спросила Анника. – Но его вряд ли можно причислить к левым.
– Или здесь имелись финансовые мотивы, – предположил Ханс Улофссон. – Успешный бизнесмен вроде Ингемара всегда рискует подвергнуться самым жестким формам давления, криминалитет в нашей стране порой переходит все границы.
– Не было ли в его политической деятельности за последние годы чего-то настолько спорного, что могло спровоцировать подобное нападение? – продолжила задавать вопросы Анника.
– По-твоему, молодежь на Утёйе чем-то насолила Брейвику? – поинтересовался Берт Тингстрём.
Анника опустила глаза на свой блокнот:
– Не случилось ли чего-нибудь в его фирме за последнее время? Способного повлечь за собой избиение?
Все посмотрели на Берта Тингстрёма.
– Ну, я не знаю точно, сколько осталось до ее расширения, – сказал он, – мне известно только, что он говорил о нем…
Женщина смотрела на свое колено, она пока не произнесла ни слова. Аннике стало любопытно, почему она сидела здесь, если ей нечего добавить.
Анника посмотрела на часы.
– Я благодарю вас за уделенное нам время, – сказала она и потянулась за своим магнитофоном.
– Можем мы попросить тебя об одном одолжении? – спросил Ханс Улофссон.
Анника остановила руку на полпути. Трое мужчин впились в нее взглядами.
– Семь лет назад вы поступили с Ингемаром крайне непорядочно, – объснил Улофссон. – Он был абсолютно невиновен, а вы, средства массовой информации, разрушили его политическую карьеру. Подумай об этом, когда сядешь писать о нем сейчас. Будь честной.
Теперь они обращались к ней. Ведь это Ева обманом заставила Адама согрешить. И пусть именно он откусил от яблока, вся вина лежала на ней. Анника посмотрела Улофссону прямо в глаза.
– Я следую закону, – сказала она. – И никогда не занимаюсь поиском источников. Поэтому не знаю, откуда те данные пришли к нам в газету.
Она могла, конечно, ошибаться, но ей показалось, что у ее визави порозовели щеки.
Потом она взяла свои блокнот и ручку, обменялась рукопожатием со всеми и поблагодарила их, после чего покинула конференц-зал с Вальтером на прицепе.
* * *Они запрыгнули в автобус перед Дворянским собранием. Вальтер остался стоять рядом с детской коляской, в то время как Анника протиснулась к свободному месту в самом конце автобуса и оттуда, выловив из кармана свой мобильник, попыталась связаться с прокурором Дианой Розенберг из Наки. (Звонить по работе из такси у нее сейчас и мысли не возникло бы, поскольку прежде ей случалось читать ссылки на свои телефонные разговоры в газетах и на скандальных сайтах. Однако с автобусами никогда не возникало аналогичных проблем.)
Прокурор ответила на четвертом сигнале, не отличалась словоохотливостью и явно нервничала. Она не могла комментировать повреждения жертвы, единственно подтвердила, что они тяжелые, а относительно супруги Лерберга сказала, что, по ее данным, ту еще не уведомили о случившемся. Поэтому она и молила всех об определенной сдержанности с информацией, которую они собирались опубликовать.
– Правда ли, что у него руки и ноги вывернуты из суставов? – спросила Анника и скосилась на пассажиров вокруг себя. Никто не обращал на нее внимания, но она старалась говорить как можно тише.
Прокурор помолчала немного.
– Не могу ничего подтвердить, – сказала она наконец.
– Что говорит жена? – спросила Анника, держа свой диктофон перед мобильником.
– Мы пока не смогли связаться с ней, – ответила Диана Розенберг.
– Нет? И где же она?
Прокурор не ответила. Анника заподозрила неладное.
– Вы не знаете, где его жена, она исчезла… Может, преступник забрал ее с собой? Есть уже требование о выкупе?
Парень, занимавший соседнее сиденье, с интересом посмотрел на нее.
– Нет, насколько мне известно, – ответила прокурор.
Мобильник завибрировал у нее в руке, ей звонили по другой линии. Она бросила взгляд на дисплей. Томас, ее бывший муж. Прокурор отключилась, и Анника поменяла собеседника.
– Привет, Томас, – сказала она. – Как дела?
После возвращения из Сомали, где побывал в плену у террористов, он все еще находился не в лучшей форме. Чувство вины напомнило ей о себе неприятным ощущением в животе. Похитители отрезали ему кисть левой руки, а когда он выписался из больницы, она ушла от него и сошлась с его шефом.
– У меня ужасные боли, –