– Хвала Святой Деве! – воскликнул старший ратник, узнав Робина, и, едва дождавшись, пока он спешится, увлек его к селению. – Идем быстрее!
Пока они шли к дому бейлифа, который на время стал пристанищем Марианны, ратник торопливо говорил:
– Позавчера она показалась мне бледнее обычного, но я решил, что она просто устала. Столько дней и ночей почти без сна! Вчера утром она сказала, что сегодня мы можем вернуться во Фледстан, и она вместе с нами. А днем служанка бейлифа прибежала к нам и сказала, что госпожа пожаловалась на озноб. Я пошел вместе с ней в селение. Леди выбранила меня, ответила, что с ней все в порядке, и приказала возвращаться. Но всего через пару часов она прилегла отдохнуть и больше не смогла подняться с постели. К вечеру она стала задыхаться, у нее начался жар, а к ночи она впала в беспамятство. Словом, все, как у тех, кого сразил этот клятый недуг! Я уже не чаял дождаться тебя!
Робин, внимательно слушая ратника, распахнул дверь. Служанка отвела его к постели Марианны, и Робин, передав сумку с лекарствами Эллен, сел рядом с девушкой и взял ее за руку, нащупывая пульс. Биение пульса было очень слабым и частым, а исхудавшая рука Марианны горела огнем. Не замечая взглядов – жалостливых служанки и отчаянных ратника, Робин тщательно изучал лицо Марианны.
Как она бледна! Не опоздал ли он? Нет, смерть не получит такую жертву! Пальцы Робина уверенно пробежали по телу Марианны там, где он ожидал нащупать уплотнения, которые свидетельствовали бы о заражении, но ничего не нашел. На лице Марианны не было и следов сыпи. Робин склонился к ее груди, прислушался к дыханию и понял, чем она больна. Он даже рассмеялся, и все, кто был в доме, включая Эллен, посмотрели на него как на сумасшедшего.
Выпустив руку Марианны, Робин принялся доставать из сумки нужные ему лекарства. Отыскав большой флакон с мазью, он подал его Эллен:
– Натри ее этим, Нелли, переодень в сухую сорочку и застели постель свежими простынями.
– Ты вылечишь леди Марианну?! – не выдержал ратник, с силой тряхнув Робина за плечо.
Робин снял с себя его руку, приказал служанке принести воды и стал готовить лекарство.
– Да, не тревожься, – ответил он ратнику. – Это всего лишь простуда. Леди была до крайности утомлена, вот ее и одолел самый обычный недуг. Смерть ей не грозит: два-три дня, и она будет здорова.
Ратник с глубоким вздохом облегчения вытер взмокший от пота лоб.
– Хвала Святой Деве! – повторил он. – А я уже думал о том, что мне сказать сэру Гилберту, который утром прибудет в Руффорд, как объяснить ему, почему я не уберег его дочь!
– Слова так важны? – спросил Робин, смешивая лекарство с водой.
– Нет! – горячо ответил ратник. – Я просто подставил бы голову под его меч и счел бы такую кару справедливой!
Робин хотел успокоить ратника, но смог лишь кивнуть ему и выставил вон из дома. Эллен со служанкой растерли Марианну мазью и уложили ее в перестеленную кровать. Робин сел рядом и, подхватив Марианну под спину, напоил ее приготовленным лекарством.
В дверях снова показался ратник:
– Сэр Гилберт непременно захочет поблагодарить тебя! Не упусти возможность поправить дела. Ему не будет жаль ничего за жизнь леди Марианны! Уверен, он пригласит тебя провести остаток дней во Фледстане, если ты того захочешь!
Робин едва не рассмеялся, представив, как обрадуется сэр Гилберт тому, что в его замке обоснуется лорд вольного Шервуда. Ратнику же он ответил:
– Мои дела в порядке, а жизнь вашей госпожи сама по себе будет для меня наибольшей благодарностью.
Он решительно выпроводил ратника и отправил служанку искать ночлег в другом доме. Ему хотелось снять с себя тяжелый балахон и парик с бородой, что он и сделал, едва за всеми закрылась дверь. Освежившись холодной водой, Робин вернулся к постели Марианны. Сев на кровать возле нее, он взял девушку за руку и долго всматривался в ее лицо.
Как только он мог подумать, что ее пребывание в Руффорде было желанием заполнить праздный досуг! Как он вообще мог принять ее за избалованную девицу, испорченную богатством, высоким положением и всеобщим восхищением ее редкой красотой? Ведь все ему говорили правду: она и впрямь была безмерно доброй, сострадательной к чужой боли, великодушной и самоотверженной!
Робин ласково положил ладонь на лоб Марианны, на котором выступила испарина. Только сейчас он понял, какую боль испытал бы он сам при вести о ее смерти.
Ее лицо было бледным и осунувшимся, но и таким оно казалось Робину прекрасным в обрамлении светлых волос, разметавшихся по простыням. Он с трудом удержался от желания погрузить руки в сыпучие россыпи ее кос, но не смог не дотронуться до ее губ легким поцелуем, как если бы проверял дыхание Марианны. И кроме восхищения она, даже такая – истаявшая от жара, все равно вызывала в нем желание.
– Вот и пришел твой час, – услышал он голос Эллен и, подняв голову, встретил ее печальную улыбку. – Как бы ты ни отгораживался от женских чар, все равно не уберегся! Недаром когда ты и прежде упоминал о ней, то всегда называл своей невестой. Твое сердце предчувствовало любовь к ней, хоть ты сам и не помышлял об этом!
– Прости, Нел, – тихо сказал Робин, заметив грусть в ее глазах.
– Тебе не за что просить прощения, – пожала плечами Эллен, – каждый из нас давно уже живет своей жизнью. Я сама пришла к тебе в ночь после отъезда сэра Эдрика. Ты не виноват в том, что я полюбила тебя. Даже после того как ты влюбился в Мартину, ты все равно оставался добрым ко мне. Ох, милый! Но что ты теперь станешь делать? Ведь она не только твоя невеста. Она самая завидная невеста в Средних землях, а тебя считают погибшим! Она хоть знает, кто ты и как вы связаны друг с другом?
– Нет, – глухо ответил Робин, – и не узнает. Довольно, Нелли! Ложись спать. Утром я вернусь в Шервуд, а тебя прошу остаться с ней до тех пор, пока она не придет в себя.
Он мог бы вернуться прямо сейчас, ведь жизни Марианны не угрожала опасность. Но Эллен чутким сердцем догадалась, что он хочет провести возле Марианны несколько лишних часов. Она устроилась на шкурах, застилавших пол, и уснула, укутавшись в плащ с головой. Робин только потом оценил ее такт. А тогда он лишь почувствовал себя свободнее. Приготовив новую порцию лекарства, Робин напоил им Марианну. Она по-прежнему не приходила в себя, и ему пришлось поддержать ее, обхватив рукой тонкие плечи