и удивление отразилось на его лице, хотя Малькольм и поспешил это скрыть. Ему слишком много приходится играть на публику для масс-медиа, и потому он начал терять ту невыразительность мимики, что присуща старым вампирам.

— Не знаю, — даже голос выдавал его волнение.

— Вамп сделал это для того, чтобы поддразнить вас, или из презрения к вашим силам?

— Не знаю, — повторил Малькольм, покачав головой. И тут меня озарило.

— Вы пришли сюда, потому что считаете, что Жан-Клоду что-то должно быть известно, но не можете позволить себе открыто прийти к Мастеру города. Это разбивает все ваши доводы о свободе воли.

Малькольм откинулся на спинку кресла, безуспешно стараясь скрыть явно читающуюся на лице злость. Он испуган еще сильнее, чем я думала, раз показывает слабость перед тем, кого сильно недолюбливает. Черт, да он же пришел ко мне за помощью. Он, должно быть, в отчаянии.

— А ко мне вам прийти ничто не мешает, раз я федеральный маршал. Тем более что я все равно расскажу об этом Жан-Клоду.

— Думайте, что хотите, миз Блейк.

Итак, мы снова называем друг друга по фамилии. Надо иметь в виду.

— Итак, большой и страшный вамп пробрался в вашу церковь. Ваших вампирских умений не хватило на то, чтобы выкурить его оттуда, и вот вы приходите ко мне, а фактически — к Жан-Клоду и всей его безнравственной структуре власти. К тем самым людям, которых вы, по вашим словам, ненавидите.

Малькольм вскочил на ноги.

— Преступление, в котором обвиняют Салли, случилось менее, чем через двадцать четыре часа после его… их… появления в моей церкви. Не думаю, что это простое совпадение.

— Я не соврала насчет второго ордера на ликвидацию, Малькольм. Он лежит в ящике моего стола уже сейчас, вместе с фотографией подозреваемого из его водительского удостоверения.

Малькольм тяжело опустился в кресло.

— На чье имя ордер?

— Зачем вы спрашиваете? Чтобы предупредить… их? — я едва не сказала «ее», ведь это тоже была женщина-вампир.

— Мои люди не совершенны, миз Блейк, но я думаю, что в город прибыл вампир со стороны и подставляет их.

— Зачем? Зачем это кому-то нужно?

— Не знаю.

— И ведь никто не пытается подставить людей Жан-Клода.

— Знаю, — ответил Малькольм.

— Без настоящего мастера, настоящей Клятвы крови, магически привязывающей вампа к мастеру, ваша паства — не более чем овечки, дожидающиеся, когда за ними придут волки.

— Жан-Клод говорил то же самое еще месяц назад.

— Именно.

— Поначалу я грешил на кого-то из новеньких вампиров, присоединившихся к Жан-Клоду. На тех, что прибыли сюда из Европы; но я был неправ. Здесь кроется нечто большее, нечто более могущественное. Возможно, это целая группа вампиров, использующая объединенную метками своего мастера силу. С такой мощью я сталкивался лишь однажды.

— Когда? — тут же поинтересовалась я.

Он покачал головой:

— Нам запрещено говорить об этом под страхом смерти. Нарушить молчание мы можем, только если они свяжутся с нами напрямую.

— Создается впечатление, что они уже с вами связывались, — заметила я.

Малькольм снова покачал головой.

— Они оказывают воздействие на меня и на моих последователей, а все потому, что официально я — вне вампирских законов. Жан-Клод уже сообщил Совету, что моя церковь не принимает Клятвы крови от вступающих в нее?

— Да, сообщил, — кивнула я.

Малькольм закрыл лицо своими ручищами и склонил голову к коленям, словно ему резко поплохело. Затем он тихо прошептал:

— Этого я и опасался.

— Хватит, Малькольм, я не успеваю следить за вашей мыслью. Какое отношение это имеет к тому, что в вашей церкви объявилась группа могучих вампов?

Он поднял голову и посмотрел на меня. Я заметила, что от беспокойства его глаза изменили цвет, став серыми.

— Расскажите Жан-Клоду о том, о чем мы здесь говорили. Он все поймет.

— Но я не понимаю.

— У меня есть время до Нового года, чтобы решить, что ответить Жан-Клоду насчет Клятвы крови. Он был терпелив и великодушен, но в Совете есть те, кто этими достоинствами не обладает. Я думал, они будут гордиться тем, что я совершил. Я думал, это им понравится, но теперь боюсь, что Совет еще не готов принять мою смелую попытку создать мир, где для нас есть свобода воли.

— Свобода воли — это для людей, Малькольм. Для сверхъестественных сообществ необходим контроль.

Он снова поднялся.

— Вы вольны исполнять ордер так, как посчитаете нужным, Анита. Возможно ли, что вы проявите осмотрительность, прежде чем убивать моих последователей?

Я тоже поднялась и сказала:

— Не могу дать никаких гарантий.

— Этого я и не прошу. Просто постарайтесь выяснить правду до того, как станет слишком поздно для Салли и еще одного моего последователя, чье имя вы не желаете мне назвать, — тут он тяжело вздохнул. — Я не отправил Салли в бега, так зачем бы мне предупреждать второго?

— Вы пришли сюда, зная о том, что Салли в беде. Но я не собираюсь помогать вам в поисках второго преступника.

— Значит, это мужчина?

Не отвечая, я просто посмотрела на него, радуясь тому, что это вообще возможно. Мне всегда было тяжело сверлить взглядом вампира, которому я не могла посмотреть прямо в глаза.

Малькольм расправил плечи, словно только сейчас заметил, что сутулится.

— Даже этого вы мне не скажете. Пожалуйста, расскажите Жан-Клоду о нашей беседе. Мне следовало прийти сюда раньше. Да, я полагал, что совесть не позволит мне прибежать к той самой структуре власти, которую презираю, но то была не совесть, а грех; грех гордыни. Мне остается только надеяться, что моя гордыня не будет стоить жизни еще большему числу моих последователей.

Сказав это, Малькольм направился к выходу. Я позвала:

— Малькольм.

Он обернулся, и я спросила:

— Насколько это серьезно?

— Очень серьезно.

— Несколько часов будут иметь значение?

Он задумался на мгновение.

— Возможно. А почему вы спрашиваете?

— Сегодня я не увижусь с Жан-Клодом. Хотела узнать, стоит ли звонить ему и ставить на уши.

— Да, вне всяких сомнений, стоит, — нахмурился Малькольм. — А почему вы не увидитесь с ним сегодня? Разве вы не живете вместе?

— Вообще-то, нет. Я живу у него только половину недели или около того, но у меня есть собственный дом.

— Сегодня вы пойдете убивать кого-то из моих родственников?

Я только головой покачала.

— Значит, будете поднимать кого-то из моих совсем холодных братьев. Чей благословенный покой вы потревожите сегодня, Анита? Чей хладный труп поднимете ради того, чтобы кто-то из живущих смог получить наследство, или ради утешения чьей-то вдовы?

— Никаких зомби этой ночью, — ответила я. Высказанное им отношение к зомби настолько меня удивило, что я даже не подумала обижаться. Никогда раньше не слышала, чтобы вампир признавал родство с зомби, гулями или кем-то, кроме вампиров.

— Тогда что может удержать вас от объятий вашего мастера?

— У меня свидание, хотя вас это совершенно не касается.

— Свидание не с Жан-Клодом и не с Ашером?

Я устало покачала головой.

— Тогда с вашим царем волков, Ричардом?

Мне пришлось снова отрицательно покачать головой.

— Так на кого ж вы променяли эту троицу, Анита? Ах да, царь леопардов,