— Как и ко мне.
У Шелби на лице отразилось изумление — хотелось бы мне знать, насколько искреннее.
— О вас, принцесса, король отзывался только хорошо. Создается впечатление, что он считает, будто вы… — Шелби как будто в последний момент переформулировал то, что собирался сказать. — Будто ваша тетушка королева и ее стражи дурно на вас влияют.
— Дурно влияют? — переспросила я.
Он кивнул.
— Но король выразился не так?
— Не так многословно.
— Наверное, попросту оскорбительно, раз вы решили сгладить формулировку.
Шелби стало неловко.
— До того, как я увидел реакцию на вас господина посла и узнал о возможно наложенном на его часы заклятии, я бы, наверное, короля просто процитировал. — Шелби глянул на меня очень прямо. — Давайте скажем, что поведение мистера Стивенса заставило меня задуматься о силе неприязни, которую король питает к вашим стражам.
— Ко всем стражам? — переспросила я, выделив голосом слово «всем».
— Да.
Я повернулась к Ведуччи.
— Он всех моих телохранителей обвиняет в преступлениях?
— Нет, только трех уже названных, но мистер Шелби прав в своем заключении. Его величество утверждает, что Королевские Вороны представляют опасность для всех женщин. Он полагает, что столь долгий целибат свел их с ума.
Ведуччи даже в лице не изменился, произнося во всеуслышание один из самых тщательно скрываемых секретов фейри.
Я едва не ляпнула: «Не мог вам Таранис такое сказать!», но Дойл удержал меня, положив руку на плечо. Я глянула в его темное лицо. Даже сквозь черные очки я разглядела выражение глаз. Они говорили: «Осторожно!». Он был прав. Ведуччи уже признался, что у него есть уши при Неблагом дворе. Может, Таранис ничего и не говорил.
— Мы впервые слышим, что король говорил об обете целомудрия, наложенном на Воронов, — сказал Биггс.
Адвокат глянул на Дойла и снова повернулся к Шелби и Ведуччи.
— Король полагает, что именно долгое вынужденное воздержание явилось причиной нападения.
Биггс наклонился ко мне, шепча:
— Это правда? Они обязаны хранить целомудрие?
Я шепнула в его белый воротничок:
— Да.
— Почему? — спросил он.
— Так пожелала королева.
Я сказала правду, но в формулировке, которая не обязывала меня делиться тайнами Андаис. Таранис ее гнев может пережить, а я — точно нет.
Биггс повернулся к нашим противникам.
— Не обсуждая вопрос о том, существовал ли подобный обет, мы должны заметить, что упомянутые господа его соблюдать не должны. В настоящее время они охраняют не королеву, а принцессу, и принцесса утверждает, что все трое являются ее любовниками. Таким образом, вынужденное воздержание не могло дать повод… — Биггс поискал слово: —…потерять голову.
И голосом, и выражением лица, и даже позой он давал понять, насколько весь предмет малозначим. Можно представить, как он будет выглядеть в суде. Видимо, он стоит тех денег, которые ему платит моя тетушка.
Шелби заметил:
— Слов короля и официально выдвинутого обвинения будет достаточно, чтобы правительство Соединенных Штатов выслало всех телохранителей принцессы в страну фейри без права покидать ее границы.
— Мне известен закон, на который вы ссылаетесь. В администрации Джефферсона не все согласились с его решением дать убежище фейри после высылки из Европы. Его противники настояли на принятии закона, позволявшего изолировать в границах страны фейри любого гражданина данной страны, признанного слишком опасным для нахождения среди людского населения. Закон допускает слишком широкие толкования и ни разу не применялся.
— Ни разу не возникало необходимости, — сказал Кортес.
Дойл не убирал руку с моего плеча. То ли он чувствовал, что это мне нужно, то ли это нужно было ему самому. Я прикрыла его ладонь своей, чтобы ощутить прикосновение его кожи. Он был такой теплый, такой настоящий. Одно его прикосновение уже вселяло в меня уверенность, что все будет хорошо. Что с нами все будет хорошо.
— В нем и сейчас необходимости нет, и вы это понимаете, — сказал Биггс и покачал головой: — Нехорошо с вашей стороны запугивать принцессу перспективой изгнания всех ее стражей.
— Принцесса не кажется запуганной, — отметила Памела Нельсон.
Я уставилась на нее своими трехцветными глазами, и она не выдержала, отвела взгляд.
— Мне угрожают перспективой разлуки с любимыми. Почему вы думаете, что это меня не пугает?
— Должно пугать, — сказала она. — Но по вам не видно, что пугает.
Фармер тронул меня за руку, жестом давая понять: дайте мне говорить за вас, Я откинулась на стуле, поближе к теплому ощущению Дойла за спиной, и предоставила беседу адвокатам.
— Что возвращает нас к упомянутому закону. Королевские особы любого из дворов являются исключением и действие этого закона на них не распространяется,
— Мы и не предлагаем выслать ее высочество, — сказал Шелби.
— Но вы понимаете, что предложение подвергнуть всех ее телохранителей своего рода изоляции в пределах страны фейри просто возмутительно?
Шелби кивнул:
— Хорошо, в таком случае не всех, а лишь трех против кого выдвинуты обвинения. Мы с мистером Кортесом оба являемся полномочными представителями Верховной прокуратуры США. Мы вправе в силу занимаемой должности выслать трех упомянутых лиц в страну фейри до опровержения обвинений.
— Повторю, что закон, каков он есть, не может быть применен к представителям королевского дома любого из дворов фейри, — сказал Фармер.
— А я повторю, что мы ни в коей мере не угрожаем его применением к принцессе Мередит.
— Но речь не о ней.
Шелби обвел взглядом шеренгу наших адвокатов:
— Боюсь, я не улавливаю сути вашего возражения.
— В настоящий момент стражи принцессы Мередит также являются членами королевского дома.
— Что значит — в настоящий момент?.. — спросил Кортес.
— Это значит, что, находясь при Неблагом дворе, они по очереди занимают трон по левую руку принцессы. Они являются ее консортами.
— Быть любовником принцессы — не значит принадлежать к королевскому дому, — отрезал Кортес.
— Принц Филипп формально тоже не принадлежит к дому Виндзоров.
— Но он официально женат на королеве Елизавете!
— Однако по законам фейри заключить брак нельзя, пока не родился общий ребенок, — сказал Фармер.
— Мистер Фармер, — я тронула его за руку. — Раз уж это неформальное слушание, возможно, мне быстрее будет объяснить?
Фармер с Биггсом какое-то время перешептывались, но наконец дали мне соизволение. Мне дают разрешение говорить, о боги. Я улыбнулась противоположной стороне стола, слегка наклонилась вперед, спокойно сложила руки на столе.
— Мои стражи — это мои любовники. Что делает их королевскими консортами до тех пор, пока я не забеременею от одного из них. После этого тот единственный станет моим королем. А пока выбор не сделан, все они являются членами королевского дома Неблагого двора.
— Трое ваших стражей, обвиненных королем в изнасиловании его подданной, должны быть отосланы домой, — заявил Шелби.
— Король Таранис настолько боялся, что посол Стивенс разглядит красоту Неблагих сидхе, что наложил на него заклятие. Заклятие, заставлявшее его видеть нас монстрами. Тот, кто способен на подобный отчаянный шаг, может предпринять и другие отчаянные действия.
— Какие действия, принцесса?
— Ложь карается изгнанием из волшебной страны, но короли нередко стоят над законом.
— Вы хотите сказать, что обвинения сфальсифицированы? — спросил Кортес.
— Безусловно, они ложные.
— Вы скажете все, что угодно, чтобы