Ее очередь.
Она шагнула вперед, закрыла глаза и медленно разжала пальцы, позволяя телефону выскользнуть из ладони, чтобы стать частью кучи «конфиската». Звук с которым мобильник упал на вершину кучки сообщил ей, что с этой минуты она сама по себе.
Тодд и Габби направились ко входу в школу, даже не оглянувшись на нее, но зеленоглазый парень повернулся к дежурной.
— Мисс, я могу проводить ее, — сказал он кивая на Люси.
— Теперь это не входит в твои обязанности, — ответила она автоматически, как-будто ожидала от него чего-то подобного. — Ты теперь снова студент, и для тебя это означает те же ограничения, что и для новичков. Возвращайся в первый корпус. Если же тебе это не нравится, то в следующий раз ты дважды подумаешь перед тем, как нарушать условие условно-досрочного освобождения.
Парень застыл неподвижно, ничего не отвечая, в то время как администратор мягко оттеснила Люси, насторожившуюся при словах «условно-досрочное освобождение», к одной из стен вестибюля.
— Итак, идём дальше, — сказала она, будто ничего не произошло, — Там жилой корпус, — Она указала рукой на окно, в котором западнее здания Главного офиса, в котором они сейчас находились, виднелось мрачноватое строение. Люси заметила Габби и Тодда медленно идущих по направлению к нему, за ними также медленно и неохотно теперь брел третий парень, как-будто догнать впереди идущих было последним из того, что он собирался сделать. Здание жилого корпуса выглядело огромным и было квадратным по форме. Возведенное из прочных серых блоков и снабженное мощными входными двухстворчатыми дверьми, оно словно бы громогласно заявляло, что ее беззаботная жизнь окончена. Большая каменная мемориальная доска была установлена в середине начисто вытоптанной, будто мертвой, лужайки.
PAULINE DORMITORY (жилой корпус «Полин»)
Все это выглядело еще более уродливым в тусклом свете утреннего солнца, лучи которого безуспешно пытались пробиться сквозь плотный сизый туман, чем на виденной ею ранее черно-белой фотографии. Даже с такого расстояния, Люси могла разглядеть черную плесень густо облепившую фасад здания. Все окна были забраны решетками с частыми рядами толстых стальных прутьев. Она прищурилась, всматриваясь вдаль. А это еще что? Ну конечно же… колючая проволока, протянутая поверх забора вокруг здания.
Дежурная смотрела вниз пока быстро просматривала ее документы. Затем раздалось равнодушное:
— Комната номер 63. Оставьте пока свою сумку и остальные ваши вещи в моем офисе. Сегодня днём Вы сможете распаковать их.
Люси подтащила свою яркую красную сумку к трем другим неприметным черным чемоданам. Затем она машинально потянулась за телефоном, который обычно исправно служил ей «напоминалкой». Сейчас ее рука нашарила лишь пустое отделение, девушка тяжко вздохнула и постаралась запомнить номер комнаты. Ее память в последнее время напоминала решето и без этого чуда техники теперь ей придется трудновато. Она все еще не понимала, почему она не могла остаться со своими родителями; их дом в Тандерболте был менее, чем в получасе езды от «Меча и Креста». Было бы так хорошо, вернуться домой в Саванну, где, как всегда говорила ее мама, даже ветру было лень дуть. Более мягкое, и тягучее, будто замедленное, течение жизни в Джорджии гораздо больше подходило Люси, чем энергичные темпы Новой Англии.
Но в «Мече и Кресте» она не чувствовала себя как в Саванне. Едва ли можно было себя чувствовать хорошо в таком безжизненном, мрачном месте, куда тебя отправили по настоянию суда. На днях она подслушала телефоный разговор отца с директором школы, который отвечал кивая головой профессору биологии, «Да, да, возможно так будет лучше для нее, все-таки постоянный контроль… Нет, нет, мы не хотели бы вмешиваться в Вашу систему».
Очевидно её отец не знал в каких условиях здесь живут студенты. Это место было похоже на тюрьму строго режима.
— И что насчёт красных… э-э-э, про которых вы говорили? — спросила Люси дежурную, уже готовую освободиться от общения с девушкой.
— Красные лампочки, — ответила дежурная, указывая рукой на маленькое встроенное устройство на потолке, похожее на выпуклую линзу с мерцающим внутри красным огоньком. Люси не видела такого прежде, и как только дежурная указала на одно из них, девушка поняла, что они здесь были повсюду.
— Видео-камеры?
— Вы совершенно правильно поняли, — с ленивой снисходительностью в голосе ответила дежурная. — Мы сделали их заметными специально. Они служат напоминанием, того что Вы находитесь под наблюдением каждую минуту и в любой точке нашего учреждения. Так что не пытайтесь обмануть нас, это Вам не поможет.
Каждый раз, когда кто-то теперь заговоривал с Люси, ей начинало казаться, что она опасная психопатка, и она уже почти поверила, что так оно и было.
Все лето, воспоминания преследовали ее даже во сне и в те редкие моменты, когда родители оставляли ее в покое. Кое-что произошло в той хижине, и казалось что каждый (включая и саму Люси) заложил бы душу, чтобы узнать что именно. Полиция, судья, социальный работник — все они пытались вырвать из нее признание. Но все их старания были тщетны. Она повторяла только одно: они с Тревором на протяжении всего вечера шутя гонялись друг за другом по пляжной хижине(некое подобие беседки) на берегу озера, которая находилась немного в стороне от остальных. Поначалу она еще пробовала что-то объяснить, говоря что это была одна из лучших ночей в ее жизни, пока не стала худшим из кошмаров.
Она потратила так много времени, прокручивая события той ночи у себя в голове, снова слыша смех Тревора, чувствуя его руки, сжимающиеся на ее талии, и пыталась побороть тошноту, убеждая себя, что она действительно ни в чем не виновата.
Но теперь, каждый пункт из жесткого свода правил «Меча и Креста», казалось, работал против нее, все выглядело так, будто она на самом деле была опасна для общества и нуждалась в постоянном контроле.
Люси ощутила крепкую руку на плече.
— Обратите внимание, деточка, — сказала дежурная. — Если это хоть немного Вас утешит, то имейте в виду, что Вы далеко не самый худший экземпляр в нашей коллекции.
Это были первые доброжелательные слова, который она услышала от дежурной. — Она что думает, что это заставит ее почувствовать себя здесь лучше? Как бы не так. Ее отправили сюда из-за подозрительных обстоятельств смерти ее парня, ее считали ненормальной и опасной для окружающих, и, тем не менее, она была здесь «далеко не худшим экземпляром»? Теперь Люси задавалась вопросом, с кем же тогда в «Мече и Кресте» обычно имели дело.
— Хорошо, организационные вопросы на этом окончены. — сообщила дежурная. — Теперь Вы предоставлены самой себе. Вот карта, если Вам понадобится