– Война, – пробормотала она. – Ты что, мозги потеряла вместе с одеждой? Давай. Надо идти.

Пока они шли по заснеженной грубой брусчатке с трамвайными путями, Люс поняла, что город совсем не пуст. Небольшое количество машин было припарковано вдоль дороги, но периодически из темных переулков она слышала ржание упряжных лошадей, ожидающих приказов, а их замерзающее дыхание клубами вилось в воздухе. Силуэты передвигались по крышам. Дальше по переулку человек в рваной шинели помогал трем маленьким детям пробраться через решетчатые двери подвала.

В конце узкой улицы дорога выходила на широкий проспект с рядами деревьев и панорамным видом на город. Припаркованные здесь машины были только военными. Они выглядели до смешного старомодными, словно экспонаты в военном музее: джипы с брезентовым верхом с гигантскими щитками, тонкими, как кости, рулями и советскими серпом и молотом, нарисованными на дверях. Но кроме Люс и ее бабушки на улице не было других людей. Все, помимо ужасного грохота в небе, казалось призрачным, жутко тихим.

Вдалеке Люс видела реку, а на другой стороне большое здание. Даже в темноте она могла различить изысканные шпили и ярко украшенные орнаментом купола в форме луковицы, которые казались знакомыми и мифическими одновременно. Понадобилось мгновение, чтобы понять – и Люс пробрал страх.

Она была в Москве.

А город был военной зоной.

Черный дым поднимался в серое небо, отмечая места в городе, по которым уже были нанесены удары: слева от обширного Кремля и сразу за ним, и снова вдалеке справа. На улицах не было ни боев, ни следа того, что вражеские солдаты уже вошли в город. Но пламя лизало опаленные здания, горелый запах войны царил повсюду, а угроза того, что это не конец, была еще хуже.

Это было пока что самое худшее, что Люс сделала в своей жизни – возможно, во всех ее жизнях. Родители убили бы ее, если бы знали, где она. Дэниел, вероятно, никогда больше и не заговорит с ней.

Но вообще-то – а что если у них даже не будет шанса злиться на нее? Она может погибнуть прямо сейчас, в этой военной зоне.

Почему она это сделала?

Потому что должна была. Тяжело было различить этот маленький повод для гордости среди паники, но где-то там он все-таки был.

Она сделала этот шаг. Сама. В далекое место и далекое время, в прошлое, которое ей нужно понять. Это то, чего она хотела. Слишком долго ее перемещали, как шахматную фигуру.

Но что ей теперь делать?

Она ускорила шаг и крепко держалась за руку бабушки. Странно – эта женщина даже не понимала, через что проходит Люс и кто она на самом деле, и все же ее жесткая хватка была единственным, что давало Люс силы идти дальше.

– Куда мы идем? – спросила Люс, когда бабушка дернула ее в направлении очередной темной улицы. Булыжники мостовой исчезли, и дорога теперь была немощеной и скользкой. Кеды Люс намокли от снега, и пальцы на ногах начали гореть от холода.

– Забрать твою сестру, Кристину, – пожилая женщина нахмурилась. – Ту, что работает по ночам, копая армейские траншеи голыми руками, чтобы ты могла отдохнуть. Помнишь такую?

Там, где они остановились, не было света уличных фонарей. Люс моргнула несколько раз, чтобы глаза привыкли к темноте. Они стояли перед чем-то похожим на очень длинную канаву, прямо посреди города.

Здесь находилось около сотни человек. Все закутанные до ушей. Некоторые стояли на коленях, копая лопатами. Другие копали руками. Некоторые стояли, словно замороженные, глядя в небо. Несколько солдат увозили тяжелые комья земли и камни в разбитых тачках и телегах, чтобы подсыпать их к баррикаде из обломков в конце улицы. Их тела были спрятаны под толстыми шерстяными армейскими шинелями, которые доходили до колен, но лица под стальными касками были такими же изнуренными, как и у гражданских. Люсинда поняла, что они все работали вместе – и люди в форме, и женщины, и дети, – превращая свой город в крепость, делая все возможное до последней минуты, чтобы сдержать вражеские танки.

– Кристина, – позвала бабушка, и те же ноты граничащей с паникой любви звучали в ее голосе, как и тогда, когда она искала Люс.

Девушка почти мгновенно возникла рядом.

– Почему так долго?

Высокая и худая, с темными прядями волос, выбивающимися из-под мягкой шляпы, Кристина была такой красивой, что Люс проглотила комок в горле. Она сразу же поняла, что они родственники.

Кристина напомнила Люс Веру, другую сестру из прошлого. У Люс, должно быть, сотни сестер были во времени. Тысячи. Все они прошли через что-то похожее. Сестры и братья, родители и друзья, которых Люс любила, а потом потеряла. Никто из них не знал, что грядет. Всем им оставалось только скорбеть.

Может, был способ изменить это, облегчить жизнь людям, любившим ее. Может, это было частью того, что Люс могла сделать в своих прошлых жизнях.

Грохот сильного взрыва раздался в городе. Достаточно близко, чтобы земля сотряслась под ногами Люс, а ее правая барабанная перепонка чуть не разорвалась. На углу завыли сирены воздушной тревоги.

– Бабуля! – Кристина ухватилась за руку бабушки. Она была близка к истерике. – Фашисты уже здесь, да?

Немцы. Люс впервые шагнула во времени одна и попала прямо во Вторую мировую войну.

– Они атакуют Москву? – ее голос задрожал. – Сегодня ночью?

– Нужно было покинуть город вместе с остальными, – горько сказала Кристина. – Теперь слишком поздно.

– И бросить твоих мать и отца, и дедушку заодно? – бабушка покачала головой. – Оставить их одних в могилах?

– А что, лучше нам присоединиться к ним на кладбище? – выплюнула Кристина. Она потянулась к Люс, сжимая ее руку. – Ты знала о нападении? Ты и твой друг-кулак? Вот почему ты не пришла на работу сегодня утром? Ты была с ним, не так ли?

С кем, по мнению Кристины, могла быть Люс?

С кем, если не с Дэниелом?

Конечно. Лушка наверняка с ним прямо сейчас. И если члены семьи путали Люс с Лушкой…

В груди все сжалось. Сколько у нее времени перед смертью? Что если Люс смогла бы найти Лушку до этого?

– Лушка…

Сестра и бабушка уставились на нее.

– Что с ней сегодня не так? – спросила Кристина.

– Пойдем, – насупилась бабушка. – Думаете, москвичи будут подвалы еще вечность держать открытыми?

Гудение военных самолетов раздалось в небе над ними. Достаточно близко, чтобы Люс, подняв голову, увидела темную свастику на нижней части крыльев. Ее всю пробрало от этого. Потом еще один взрыв сотряс город, и воздух стал едким от дыма. Они ударили во что-то рядом. Два мощных взрыва сотрясли землю под ногами.

На улице творился хаос. Толпа у окопа рассасывалась, все разбегались по узким улицам. Некоторые спешили вниз по ступеням станции метро на углу, чтобы переждать бомбардировку под землей, другие исчезали