Миа казалась самой милой из трех, но она была стеснительной. Саммер могла понравиться любому и не боялась незнакомых людей. А Бринн вечно с кем-то ссорилась, хотя в глубине души она, возможно, была самой мягкой из них всех. (Но она никогда бы в этом не призналась.)
Из «Возвращения в Лавлорн» Саммер Маркс, Бринн МакНэлли и Миа ФергюсонБРИНННаши дни
– Все идет хорошо, очень хорошо. Ты чувствуешь себя хорошо? Ну и хорошо. – Нервы Поли явно на пределе. Ее мозг словно заклинило. Офисы администрации залило во время бури. Хотя вода уже сошла, ковровые покрытия все еще мокрые, и их, вероятно, придется снять. – Я знаю, что теперь ты уже достаточно взрослая, чтобы самой расписаться под согласием на выписку. Правда, как я вижу, ты не назвала нам имени человека, который приедет сегодня, чтобы забрать тебя, но это ничего… Тут была такая круговерть… – Она чуть заметно улыбается. – Я вовсе не хотела сказать каламбур.
Сейчас утро воскресенья, но вместо того, чтобы благодаря бутылочке Уэйда спокойно расслабляться в отделении детоксикации, я сижу в кафетерии напротив Поли, и на столе передо мной лежит большая стопка бумаг, которые надо подписать для скорой выписки. Впервые после второй половины дня в пятницу на небе показалось солнце, и хорошо видно, что лужайка усыпана ветками деревьев и мусором, принесенным откуда-то ветром, и покрыта лужами. По лужайке ходят мужчины в одинаковых зеленых футболках и резиновых перчатках и разгребают эти завалы.
Я как за соломинку хватаюсь за мысль, что произошла какая-то ошибка. Может быть, мне удастся выторговать себе еще день или два в «Перекрестке».
– За мной никто не сможет приехать, – говорю я, и мне совсем нетрудно придать своему голосу разочарованный тон. Уэйд действительно не смог приехать. Ветровое стекло его машины насквозь пробил упавший сук. – Из-за бури, – поясняю я, когда на лице Поли появляется выражение удивления.
На этот раз буря оказалась именно такой, о которой нам и говорили метеорологи. В округе в самом деле было зафиксировано несколько торнадо. Половина городков от Миддлбери до Уайтинга сидят без электричества. Оттер-Крик затопило, и потоки воды унесли с собой машины, садовые сараи и даже целую ветряную мельницу восемнадцатого века – просто проглотили ее целиком, потом выплюнули несколько брусьев и все, поминай как звали, большое спасибо, до новых встреч.
Судя по новостям – как только утром в субботу у нас заработали автономные электрогенераторы, в комнате отдыха включился телевизор, и мы опять смогли смотреть новости, – стихия сильно потрепала Твин-Лейкс. На кадрах, запечатлевших город, было видно, что у старого кинотеатра снесено полкрыши, а в местной кофейне разбиты окна, и ее старинную кофейную мельницу до половины затопило водой. Провода телефонных линий над улицами искрили, а между припаркованными машинами медленно текла вода.
Когда я попробовала позвонить по домашнему телефону своей матери, то услышала только короткие гудки. А когда позвонила на сотовый сестры, она оборвала разговор, не дав мне договорить.
– Мы здесь в полном дерьме, – сказала она, и я услышала, как где-то неподалеку наша мать обеспокоенным визгливым голосом говорит ей, чтобы она не употребляла бранных слов. – Послушай, я не могу трепаться. Наш цокольный этаж затоплен. Мама совсем распсиховалась. Оставайся в больнице, ладно? – И она отключилась.
Разумеется, если честно, я ни разу не звонила ни матери, ни сестре, чтобы попросить забрать меня после выписки из «Перекрестка» по той простой причине, что не говорила им, что покидаю реабилитационный центр. Ведь я вообще не собиралась когда-либо его покинуть.
– О. – Поли, хмурясь, поправляет очки. – А как же насчет этой молодой женщины внизу?
Я, ничего не понимая, уставляюсь на нее:
– Что?
– Она зарегистрировалась в приемной полчаса назад. – Поли перебирает свои бумаги. – Одри Оджелло. Она сказала, что приехала повидаться с тобой. Вот я и решила, что она собирается забрать тебя.
На секунду мой мозг отключается. Потом мне приходит в голову, что это, должно быть, чья-то шутка. Какая-то девушка решила разыграть меня после того, как посмотрела новости. Но я почти сразу же понимаю, что это невозможно – в новостях ни разу не упоминались ни название «Лавлорн», ни имя какого-либо персонажа книги. Это может значить только одно – должно быть, меня разыскал кто-то из тех, кто в курсе нашей тайны.
Это была игра, в которую мы играли втроем, делая вид, что мы и есть те девочки, о которых говорилось в книге. Саммер, самая красивая из нас, всегда игравшая роль предводительницы, той, кто принимал все решения, была Эйвой; Миа, милая маленькая Миа с огромными глазами, которая кусала ногти, когда нервничала, и двигалась, как балерина, даже когда мы играли в школьном спортзале в футбол, была Одри; а я была Эшли, бесцеремонная, язвительная, забавная и чуточку вредная.
Мы использовали эти наши вторые имена, когда писали друг другу записки в школе. Миа даже заказала в Интернете набор особой почтовой бумаги, на каждом листке которой наверху имелось напечатанное розовыми буквами имя – Одри Оджелло, и когда приходила ее очередь писать часть фанфика, она делала это от руки на своей сделанной по заказу бумаге. А у Саммер был секретный электронный адрес – lovelorn-ava@me.com. Предполагалось, что мы будем пользоваться им, когда станем писать что-то про Лавлорн. Но затем патронатный отец Саммер мистер Болл прознал, что дочка каталась на машине вместе с Джейком Гински и его старшим братом, и настоял на том, чтобы она назвала ему все свои пароли, чтобы он мог проверять электронную почту и аккаунты в Инстаграм и Снэпчат и вообще все в ее жизни. (Саммер была уверена, что он даже выдрессировал их старого кота по кличке Бандит шпионить за ней и начинать орать всякий раз, когда она пыталась тайком улизнуть из дома.) Так что в конце концов мы стали использовать ее секретную электронную почту, о которой мистер Болл так ничего и не узнал, чтобы писать обо всем, что мы хотели сообщить друг другу, так, чтобы никто об этом не прознал: об увлечении Саммер Джейком Гински, о том, станет ли Оуэн Уолдмэн серийным убийцей, когда повзрослеет, и о том, что Анна Майнор уже успела сделать минет не одному, а целым двум парням, причем оба они учатся в восьмом классе. Влюбленности, секреты и признания. Шутки, понятные только нам трем, видео с YouTube и песни, которые нам непременно нужно было прослушать вместе и которые мы пели хором до хрипоты.
– А, ну да. Одри. – Мой голос звучит неестественно и напряженно. Не знаю, замечает ли это Поли. – Я пойду и поговорю с ней.
– Не забудь, тебе надо будет еще заполнить некоторые